Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 - Семён Афанасьев

По факту является полунеформальным клубом, хоть и с очень высоким «адресом» базирования.

Да, у структуры Центрального Комитета хватает возможностей и любого иностранца одна двадцатая этих «несуществующих» ресурсов поразит до глубины души. Но проблема тех, с кем он подрался, в том, что для нейтрализации действующего генерала МГБ одного энтузиазма мало — нужны процессуальные рычаги, требующие времени.

Когда условные коллеги очень настойчиво предложили ему проехать для разговора, Чень спокойно попросил у них письменные основания — решение Суда Китайской Народной Республики либо приказ от своего прямого начальства: «Я не имею права по уставу подчиняться кому-либо ещё. Если это ваша просьба — отказываю, а если какие-либо официальные действия, пожалуйста, предъявите бумаги? На основании чего я должен всё бросать и по первому слову первых встречных незнакомцев куда-то бросаться? На основании ваших голословных устных заявлений ? » — дальше он добавил в голос металла. — «Вы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете⁈».

Как ни крути, любой генерал-лейтенант в Пекине — номенклатура уровня ЦК. Особенно если это — генерал МГБ.

По большому счёту, он им нисколько не соврал и оппоненты это отлично поняли. На последовавший за этим достаточно логичный, резкий, «внепроцессуальный» наезд более молодых сотрудников новоиспечённого органа поживший чуть дольше них генерал ответил тем же языком, благо, стати позволяли.

Это раньше, в далёкой молодости, парень по фамилии Чень, будучи ростом за сто восемьдесят, бился во втором среднем весе и в полутяже. А сегодня он весил здорово за сотню, держал форму и жира в его центнере с лишним было ой как немного.

Супертяж всегда есть супертяж, даже в этом возрасте.

Следующие шаги сотрудников Комиссии ему были понятны, как майский полдень. Получив по носу от крепкого ещё мужика за полтинник, они рванут к своему непосредственному руководству, причём лично, ногами — есть моменты, о которых нельзя докладывать по телефону. Ну или можно, но тогда тебе же хуже (начальство будет не разбираться, а вешать на тебя всех собак, по телефону иначе не бывает) — случай был как раз из такого разряда.

К своему высокому начальству (Чень очень неплохо предполагал режим дня пославшего этих бравых ребят) они тоже попадут не сразу — Китай. Пекин. Не какая-нибудь Голландия. В самом худшем для генерала сценарии несколько часов у него по-любому есть: пока чин Комиссии успокоится после доклада нерадивых сотрудников, пока всё обдумает, пока выберет оптимальную тактику.

Взвесив за и против, по-любому придёт к выводу, что нужно связываться с руководством МГБ: сама Комиссия пока имеет формальных прав арестовывать либо задерживать граждан ровно столько же, сколько медсестра из государственной клиники.

В родном Министерстве, несмотря на ажиотаж, никто лихорадочно торопиться не будет: пока перепроверят, пока отмотают события аэропорта и вылета Вана. Обязательно попытаются найти запрещённое в факте получения недавним заключённым загранпаспорта с помощью генерала (сразу можно утверждать: не найдут. Да, такое не принято, но это вовсе не равно «незаконно»).

В исключительно неблагоприятном для Ченя варианте в родной структуре Департамент внутренней безопасности с пробуксовкой мог рвануть с места. Те на судебные санкции и документы оглядываться не будут — у них как раз есть полномочия сперва действовать, потом согласовывать. Исключать такого нельзя, но пока ДВБ точно не раскачался — в этом случае сейчас не вышло бы пройти пункт пропуска в Гонконг.

Говоря цинично, не так много в Китае дверей, из которых пограничникам Министерства Общественной Безопасности могут спустить распоряжение не пустить действующего генерал-лейтенанта МГБ сюда, думал Чень, шагая по улице. Прожитые годы и опыт на такой должности тоже чего-то стоят — генерал отлично знал иерархию принятия решений во всех причастных ведомствах, равно как и скорость прохождения команд там же.

Первый раунд за ним, сколько-то часов Чень ЖунАнь выиграл.

* * *

— О чём они спорят? — живо поинтересовался Ван, пропустив начало экспрессии хозяйки Атлетики.

Весьма симпатичная, очень молодая и спортивная Глава регулярного менеджмента корпорации Йокогама, вопреки репутации воплощённой невозмутимости (Бай Инь успел выяснить), достаточно эмоционально что-то выговаривала неприятному типу в костюме, который заявился в её бассейн с лицом, будто пришёл к себе домой.

Причём эмоция у Хину Хьюги была всего одна (запомнить имя. Не забыть, что у них фамилия идёт первой) — брезгливость.

— Они не спорят, а обмениваются шпильками. Этот человек пришёл от федерации плавания, — добросовестно сообщила переводчица. — Хину накануне получила предложение стать антикризисным директором Йокогамы, но отказалась. Там было замешано государство, — юная японка немного смутилась, явно прикидывая, какие рассказывать детали.

— Если информация конфиденциальна, я не претендую! — тут же обозначил позицию вчерашний заключённый. — Любопытно, это да. Но не более того.

Собственное любопытство, как и прочие неконструктивные манифестации подсознания, Ван умел отлично обуздывать и ставить в стойло — за плечами была практика последних лет в тюрьме.

— Заинтересованные лица подключили административный ресурс. — Девочка что-то про себя прикинула и перестала подбирать слова. — Если простыми словами, они попытались наехать, а она достаточно жёстко предлагает хорошо подумать конкретно этому типу, на той ли он стороне. На правильной ли. И говорит, чтобы он это делал по пути наружу — прогоняет его.

— Думаю, ничего они от неё не добьются, — усмехнулся китаец, который очень хорошо понимал, сколько стоит конкретно эта недвижимость, принадлежащая девушке Такидзиро.

Да, ещё одной девушке Решетникова. Поначалу, когда в аэропорту начали пикироваться адвокат и айтишница, оно выглядело где-то занятно. Когда по приезду в небоскрёб уже хозяйка спорткомплекса встретила Решетникова более чем радушно, учёный озадачился: если опустить эвфемизмы и иносказания, спортсменка принимала друга как своя в доску жена — взгляд, лёгкая улыбка, искренние эмоции, которых не скрывала Хьюга (фамилия. Её имя — Хину, повторил про себя профессор).

Ещё и поцеловала при всех, в Японии вроде не принято. Или они тут