Пельмень Бессмертный - Анатолий Федорович Дроздов

— Что выбить на плите? — служитель вытащил блокнот и карандаш.

— Имя. Гней Клавдий Первый, он же Лар. И дату смерти, сегодняшнюю.

— А эпитафия?

Кузьмич задумался.

— Напишите: «Он умер честным человеком».

— Все сделаем, не беспокойтесь, — служитель записал в блокнот. — Завтра состоятся похороны. Вы будете?

— Да, — кивнул Кузьмич.

— Тогда с вас пять ауреев. Деньги вперед.

Кузьмич достал из сумки кошелек и отсчитал служителю монеты, после чего направился к гравилету. Дорогой он молчал. Охранники посматривали на него, но задавать вопросы не решались. И только на площади у дома Юлиев, не удержался Спурий:

— Пельмень, зачем такие почести наемному убийце? Ведь по его приказу тебя едва не отравили. Да закопать скотину в какой-нибудь канаве — и все дела!

— Ты прав, отчасти, — Кузьмич вздохнул. — Гней — враг, убийца. Но без него у нас не получилось бы прищучить Тита. Фактически он спас нас всех, хотя прекрасно понимал, что сам скорей всего погибнет. Но не сбежал, хотя мог попытаться. Перед тем, как вылететь на заседание Сената, он передал мне деньги, документы и попросил, чтоб позаботился о сыне. Предчувствовал… Он был моим солдатом и погиб в бою. У него остался мальчик, который вырастет и спросит: где похоронен мой отец? Пускай тогда придет и поклонится праху того, кто некогда любил его. Так будет правильно.

Он повернулся и зашагал прочь от охранников. Те проводили его взглядами. И было в них недоумение, замешанное… Ну, скажем, с уважением. Кузьмич тем временем зашел на кухню, где поздоровался с Грымзой и сел на табурет.

— Подай мне коньяка с закуской, — попросил у поварихи.

Та выставила на стол кувшин и кубок, после чего — тарелку с нарезанным сыром. Кузьмич налил себе «коньяк» до половины кубки, поднял его.

— Пусть упокоят боги новопреставленного Гнея, — произнес вполголоса и выпил.

— Что случилось? — спросила услышавшая это Грымза. — Кто умер?

— Отец Гая. Теперь он круглый сирота.

— О, боги! — всплеснула руками повариха. — Бедный мальчик! Что с ним будет?

— Его отец просил меня отдать его на воспитание в приличную семью. А где найти такую? Я никого не знаю.

— Погоди, — Грымза села на свободный табурет. — Отец оставил ему деньги?

— Да, больше либры золотом, — кивнул Кузьмич, приплюсовав к полученным от Гнея ауреям те, что обещал ему за документы.

— Тогда не вижу затруднений, — сказала Грымза. — В либре золота — тысяча денариев. Если отдать их в банк под шесть процентов, то за год получится шестьдесят денариев или пять в месяц. За такие деньги желающих взять мальчика на воспитание найдется много. Нахлебником не будет.

— А они не разворуют деньги Гая?

— Ты плохо знаешь тролов, — Грымза насупилась. — Ограбить сироту? Пусть только кто попробует! Да мы их! — Грымза погрозила кому-то кулаком, после чего задумалась. — А знаешь, что, Пельмень? Отдай мне мальчика на воспитание.

— У тебя же есть племяшки.

— Да, — кивнула Грымза. — И я им обещала помогать. Но если не придется тратить денарии, которые я обещала девочкам, то почему б и нет? Я одинока, и замуж вряд ли выйду. Мне будет утешение на старости. Я научу Гая готовить, он станет поваром. Это почтенное занятие, и платят хорошо. Согласен?

— Подумаю, — сказал Кузьмич.

[1] Асклепий — бог медицины в Древней Греции и в Древнем Риме.

Глава 14

14.

Перекусив, Кузьмич поднялся к себе в комнату, где завалился на кровать. Дел у него не намечалось: Юлию на учебу сегодня не возили — каникулы, а на душе было погано. Не только из-за смерти Гнея. К участию в ликвидации заговора высокородные его не допустили. Внимательно выслушали, поблагодарили и попросили всего лишь выступить на заседании Сената. После чего — свободен. Мол, сами справимся… В чем Кузьмич был неуверен, и это подтвердилось. Тит беспрепятственно ушел, а эту гниду следовало замочить, не отходя от кассы, то есть возле курии. Короче, пристрелить. Кузьмич им это предлагал, но не послушали — не по закону, дескать. Высокородные козлы! Но даже если у сенаторов получится со временем зажмурить Тита (во что Кузьмич не верил), то остается Маркус, гадский брат Деметриуса. И вряд ли тот откажется от плана грохнуть девочку и получить наследство. Возможно, что, лишившись покровителя, он бросит пить и станет строить козни. Найдет себе другого спонсора… И для Кузьмича все будет, как и прежде: охрана Юлии, мучительные размышления, как предотвратить очередное покушение. И, спрашивается, для чего старался, затевая операцию по нейтрализации заказчика убийства Юлии? Шуму вышло много, а толку — ноль.

Так он валялся долго, пока не постучали в дверь. Явился Гай, который управляющий, и сообщил, что высокородный эйр желает видеть у себя Пельменя. Кузьмич поднялся и отправился в знакомый кабинет.

Деметриус сиял.

— Все получилось, друг Егор! — сказал он, едва Кузьмич переступил порог. — Принцепс низложен, выбран новый. Им стал Квинт Сергий Рустик, теперь уж бывший цензор, а Тит объявлен вне закона. Теперь любой высокородный или благородный может убить его, применив свой Дар, и не ответить за содеянное.

— Что, только маг? — Кузьмич буквально охренел. — Изменника, объявленного вне закона? А просто пристрелить любому гражданину?

— Нельзя, чтоб простецы стреляли в магов, — объяснил Деметриус.

— Мать вашу ё!.. Придурки долбанные! В пи…ду все ваши правила! Придумали себе х…ню! Вас вырежут, пока вы будете вещать о соблюдении законов. Дебилы, блядь!..

Он матерился, как привык, по-русски. Эйр, ничего не понимая, догадался, что Кузьмич ругается, поэтому стоял, насупившись.

— Где Тит? — спросил Кузьмич, облегчив сердце матами.

— Неизвестно, — Деметриус пожал плечами.

— Почему не задержали возле курии? Я ведь просил.

— Пытались… — Деметриус развел руками. — Я поставил Кассия у гравилета Тита. Он очень сильный эйр, и должен был остановить принцепса, если попробует сбежать. Но Тит не пострадал, его закрыл собою поглотитель из охраны, а Тит в ответ ударил Кассия. Повезло, что перед этим он потратил ману на Гнея, поэтому удар вышел слабым — Кассий выжил. Подлечится у медикуса и будет вновь здоров.

— Что случилось дальше? — спросил Кузьмич.

— Как мы и ожидали, Тит направился в военный лагерь легиона. Но там,