Военный инженер Ермака. Книга 4 - Михаил Воронцов

В хвосте колонны двигался обоз — сотни повозок и вьючных животных, груженных провиантом, запасным оружием и всем необходимым для долгого похода.

Кучум занял место во главе войска, окруженный своей личной гвардией. Хан сидел в седле прямо, несмотря на усталость, которую приносили годы. Его лицо было суровым и сосредоточенным.

Глядя на бескрайние степи, раскинувшиеся перед ним, Кучум размышлял о предстоящем походе. Его войско было многочисленным, но разнородным. Татары-мусульмане с презрением смотрели на языческие обряды башкир. Ногайцы держались особняком, подчиняясь больше своим биям, чем ханским приказам. Бухарцы думали в первую очередь о торговых путях и добыче.

Удержать эту разношерстную массу в единстве было непростой задачей. Кучум знал, что только он, его авторитет и власть, скрепляют это войско. Стоит ему показать слабость, и вся эта сила рассыплется, как песок. Но пока что воины были полны решимости, объединенные общей целью — разбить русских.

Гул тысяч копыт нарастал, поднимая облака пыли. Степь словно ожила от движения огромной массы людей и лошадей. Птицы тревожно кружили в небе, звери прятались в норы, чувствуя приближение грозной силы.

Солнце поднималось все выше, освещая уходящие вдаль ряды всадников. Копья и знамена покачивались в такт движению, создавая иллюзию волнующегося моря. Весенний ветер трепал конские гривы и полы халатов, принося запахи цветущей степи.

Кучум ехал молча, погруженный в свои мысли. Перед его внутренним взором вставал Кашлык — город, который он потерял, город, который должен вернуть. Он думал о Ермаке, дерзком атамане, осмелившемся бросить вызов его власти. Этот выскочка с горсткой казаков сделал то, что казалось невероятным — выбил его из собственной столицы, а затем еще и отразил прошлогодний штурм, нанеся огромные потери при помощи страшного огненного оружия.

Но весна приносила надежду. Войско было собрано, союзники — пусть и ненадежные — обещали поддержку. Впереди ждали трудности, но Кучум был решителен. Он поклялся себе и Аллаху, что не остановится, пока не вернет утраченное. Теперь Ермак не сможет его удивить ничем. А он приготовил для русских много сюрпризов.

Позади остался опустевший лагерь с догорающими кострами и примятой травой. Впереди лежал долгий путь к Кашлыку, полный неизвестности и испытаний. Но войско двигалось вперед, ведомое волей своего хана и надеждой на победу.

Глава 23

* * *

Сырой весенний лес дышал туманом и запахом прелой листвы. Вдали от основного стана, где расположилось многотысячное войско хана Кучума, в глубокой лощине между вековыми кедрами собрались трое. Каждый из них прибыл окольными тропами, оставив доверенных людей следить за тем, чтобы их отсутствие не вызвало подозрений.

Первым на поляну вышел мурза Хаджи-Сарай. Грузный, с седеющей бородой, он тяжело опустился на поваленное дерево, покрытое мхом. Его богатый халат, расшитый золотой нитью, казался неуместным в этой лесной глуши. Сарыбурские мурзы, которых он возглавлял, владели обширными пастбищами в степи, и каждый день похода на север, к Кашлыку, уводил его всё дальше от привычных мест.

Следом из чащи показался Баязит Кара-Тумян — высокий, жилистый воин с острыми скулами и проницательным взглядом. Кара-туманцы славились своей воинственностью, но даже их глава выглядел встревоженным. Он молча кивнул Хаджи-Сараю и встал поодаль, прислонившись спиной к стволу кедра.

Последним появился Ходжа-Мурат Уржак. Невысокий, подвижный, с быстрыми глазами, он двигался по лесу так тихо, словно родился среди этих деревьев. Уржакцы, прозванные «лесными мурзами», контролировали таёжные угодья, богатые пушниной, и Ходжа-Мурат чувствовал себя здесь увереннее остальных.

— Долго так продолжаться не может, — начал Хаджи-Сарай, даже не здороваясь. Его голос звучал глухо, словно он боялся, что их могут подслушать даже птицы. — Хан ведёт нас на бойню. Мои люди ропщут. Они помнят, как полегли наши воины под стенами Кашлыком в прошлом году.

Баязит Кара-Тумян сплюнул в сторону.

— Твои люди хотя бы ропщут тихо. А мои открыто спрашивают — зачем идти умирать за того, кому мы безразличны? Кучум бросит нас в первых рядах против казаков, а сам будет наблюдать издали со своими воинами.

— Не только это меня тревожит, — покачал головой Ходжа-Мурат. Он присел на корточки, по привычке лесных жителей, и стал задумчиво чертить веткой что-то на влажной земле. — Если мы победим, если Ермак падёт… Что дальше? Кучум станет единовластным хозяином всей Сибири. А мы? Мы станем ещё более зависимыми от его милостей.

— И от милостей Карачи, — процедил сквозь зубы Хаджи-Сарай, и его лицо исказилось от злобы. — Этот выскочка уже ведёт себя как второй хан. Распоряжается нашими отрядами, как хочет.

— Карачи… — Баязит покачал головой. — Этот пёс опаснее самого Кучума. Хан стар, а Карачи молод и честолюбив. Он постоянно оттесняет других от власти. Сначала по его наущению впал в немилость мурза Сенбах — якобы тот говорил лишнее про хана. Потом погиб Девлет — говорят, упал с коня на охоте, но все знают, что коней он объезжал с детства.

— А теперь Карачи командует войском, — добавил Ходжа-Мурат. — И именно наших люди он поставит в первые ряды. Мы понесём основные потери, а если выживем и победим — вся слава достанется ему и хану.

Хаджи-Сарай тяжело поднялся с бревна, его колени хрустнули.

— Мои деды служили ещё хану Едигеру. Тогда мурзы имели вес, к нашему слову прислушивались. А теперь? Мы должны молча исполнять приказы и радоваться, что нас ещё не обвинили в измене.

— Кучум помнит, как он сам пришёл к власти, — заметил Баязит. — Свергнув Едигера, он теперь везде видит заговорщиков. А Карачи умело подогревает его подозрения. Донеси на соседа — и станешь ближе к хану.

— Но что мы можем сделать? — Ходжа-Мурат бросил ветку и выпрямился. — У хана десять тысяч воинов. Его поддерживают бухарские купцы, которым нужна стабильная торговля. Ногайцы прислали подкрепление. А у нас? Разрозненные отряды, уставшие люди, которые не понимают, за что воюют.

— Если бы казаки были посговорчивее… — начал было Хаджи-Сарай, но осёкся.

— Не говори глупостей, — оборвал его Баязит. — Ермак пришёл завоёвывать, а не договариваться. Для него мы все — басурмане, которых нужно покорить или уничтожить. Он не станет различать, кто из нас служит Кучуму по доброй воле, а кто по принуждению.

— И всё же, — задумчиво проговорил Ходжа-Мурат, — русские хотя бы предсказуемы. Они хотят ясак, пушнину, покорность. Дай им это — и они оставят тебя в покое. А Кучум? Сегодня ты ему друг, завтра — враг. Сегодня он осыпает тебя милостями, завтра отбирает всё.

— Ты забываешь о вере, — напомнил Хаджи-Сарай. — Казаки несут крест. Они будут крестить наших детей,