Архитектор Душ VI - Александр Вольт

— Наконец-то! — воскликнул он, хватая меня за локоть. — Я уж думал, вы там решили эмигрировать через забор. Алексей, рад видеть! — он коротко кивнул Добронравову. — Но сейчас мне нужен мой сын. Прошу прощения.

— Конечно, Андрей Иванович! — Лешка отсалютовал воображаемой шляпой и подмигнул мне. — Я пока пойду найду твою эльфийку. Негоже даме скучать одной с бокалом. Займу ее беседой о высоком…

— Не перестарайся, — ответил я ему. — Напоминаю, эльфийка с норовом.

— Обожаю таких!

— Иди уже, ловелас, — сказал ему мой отец. — А то я найду твою супругу, и она тебе напомнит, какой у нее норов.

Алексей крякнул и тут же постарался раствориться в толпе. Стоит отметить, что получалось это у него с огромным трудом, как у крокодила в помидорах.

Мы поднялись на площадку второго этажа, откуда открывался идеальный вид на весь зал. Хрустальная люстра висела прямо перед нами, заливая пространство золотым светом. Внизу, как на ладони, копошилось море дорогих костюмов и платьев.

Отец сделал знак музыкантам. Дирижер квартета, поймав его взгляд, взмахнул смычком, и музыка резко оборвалась.

В наступившей тишине Андрей Иванович шагнул к перилам. Он положил руки на поручни и обвел взглядом собравшихся. Его осанка была прямой, подбородок вздернут. В этот момент он выглядел не как больной старик, которого я вытаскивал с того света, а как патриарх, глава рода, который держит этот мир в кулаке.

— Дорогие гости! — его голос, усиленный акустикой холла, раскатился над головами, заставляя всех замереть и поднять лица вверх. — Минутку внимания.

* * *

Барон Александр Петрович Суходольский был человеком, чья жизнь состояла из череды мелких, но досадных недоразумений, словно вселенная выбрала его в качестве любимой мишени для отработки закона подлости.

Он был далеким потомком того самого Петра Александровича Суходольского, коему Император даровал титул за умение видеть красоту в обыденном. Александр Петрович же обладал уникальным даром находить проблемы на ровном месте.

В этот вечер барон спешил. Спешка эта была вызвана не столько важными делами, сколько врожденной неспособностью Александра Петровича рассчитать время, необходимое для завязывания галстука и поиска запонок.

Когда его седан наконец подкатил к имению Громовых, выяснилась пренеприятнейшая деталь: парковка была забита, и не только внутри имения, а еще и вокруг него на десятки метров.

Барон Суходольский, человек интеллигентный и не привыкший к борьбе за жизненное пространство, сделал три круга по окрестностям. Наконец судьба, вдоволь насмеявшись, подкинула ему клочок земли в двухстах метрах от ворот недалеко от пролеска.

Александр Петрович заглушил двигатель, вытер пот со лба шелковым платком и приготовился к выходу в свет. Он открыл дверь, поставил ногу на землю и…

Физика гласит, что все предметы стремятся к состоянию покоя. По законам жизни барона Суходольского, предметы стремятся к максимальному хаосу. В тот момент, когда он наклонился, чтобы выйти, его телефон, лежавший в нагрудном кармане, решил выскользнуть куда-то под педальный узел.

— Ах ты ж… — начал барон, но не закончил, потому что в этот момент очки в тонкой золотой оправе, решив проявить солидарность с гаджетом, соскользнули с его переносицы и канули в ту же черную дыру под рулевой колонкой.

Мир мгновенно превратился в размытое пятно.

Деликатно выругавшись, Александр Петрович принял позу страуса и нырнул верхней половиной туловища под руль, оставив свою филейную часть, обтянутую дорогими брюками, торчать наружу из открытой двери.

Рука барона шарила по коврику, натыкаясь на педали, какие-то забытые фантики и пыль веков.

— Ага! — победно воскликнул он, когда пальцы нащупали холодный металл оправы.

И именно в этот момент, когда триумф был так близок, за его спиной раздалось вежливое, интеллигентное, но совершенно неуместное в данной ситуации покашливание.

— Кхм-кхм.

Звук был тихим. Деликатным. Так мог бы кашлянуть библиотекарь, намекая, что посетитель слишком громко дышит над произведением. Но для Александра Петровича, находящегося в состоянии крайнего нервного напряжения и вверх ногами, этот звук сработал как стартовый пистолет.

Он дернулся. Резко, всем телом, пытаясь одновременно обернуться, выпрямиться и сохранить достоинство.

К сожалению, конструкторы автомобиля не предусмотрели такой сложной хореографии. Затылок барона с глухим, костяным звуком встретился с нижней частью обода рулевого колеса.

Бонк.

Звук был коротким, но содержательным. Глаза барона закатились, руки безвольно разжались, выпуская очки обратно на коврик, и тело Александра Петровича медленно, с грацией мешка с картошкой, вытекло из салона на сырую землю.

Тишина. Только поздние осенние сверчки продолжали стрекотать.

Мастер, стоявший в шаге от машины и выглядевший как точная копия психоаналитика Арсения Романовича Вяземского, с интересом наблюдал за сценой. Он склонил голову набок, поправил свои круглые очки и вздохнул.

В его долгой и насыщенной жизни случалось всякое. Он убивал людей магией, ядами и кинжалами, но чтобы жертва сама себя нокаутировала об руль, испугавшись кашля? Такого в его практике еще не было. Он даже удивился, как такое было возможно. Видимо, Александр Петрович Суходольский был человеком очень скрытых и неожиданных талантов.

— Вот же недотепа, — произнес Мастер голосом Вяземского, в котором сквозило разочарование. — Я, признаться, планировал элегантный удар по шее. А теперь… теперь это даже как-то скучно.

Он подошел ближе и носком ботинка потрогал распростертое тело. Барон не реагировал. Он был в глубоком обмороке, где нет ни парковок, ни потерянных очков.

— С другой стороны, — философски заметил Мастер, оглядываясь по сторонам, — экономия энергии налицо.

Вокруг было пусто. Гости толпились у главного входа, охрана была занята проверкой приглашений у опоздавших.

Мастер, не теряя времени, присел на корточки. Он ухватил барона за воротник пиджака и, кряхтя, потащил его в сторону ближайшего пролеска.

Александр Петрович скользил по траве легко и послушно, оставляя за собой след примятой травы.

Добравшись до густых кустов, Мастер бросил свою ношу у ствола кривой березы. Наступил момент истины.

Процедура была стандартной, отработанной веками. Мастер положил ладони на лицо барона. Кожа под его пальцами была теплой и влажной от пота.

— Ничего личного, мой новый дорогой друг, — прошептал Мастер. — Просто мне очень нужно попасть на вечеринку, а мой костюм сюда не приглашали.

Магия потекла по его венам — холодная, ртутная. Черты лица Мастера поплыли, словно воск под огнем. Нос удлинился, скулы стали мягче, на подбородке проступила ямочка, которой у Вяземского отродясь не было. Тело захрустело, перестраиваясь: плечи стали уже, живот, наоборот, приобрел некую солидность, свойственную любителям хорошей кухни.

Через минуту у дерева были два Александра Петровича Суходольских. Один лежал без сознания, второй отряхивал колени и поправлял галстук.

— Ну вот, — произнес новый Александр Петрович, и голос