Перевернутая звезда - Дмитрий Нелин

физические тела спали под воздействием препарата, но разум отказываться верить в нереальность всего увиденного, тем более, что все ощущения в этом осознанном сне были чересчур настоящими.

— Я рекомендую вам просто смотреть вперед, — предупредила Беаче, когда мы оказались перед круглым люком с винтовым засовом, — иначе вас может стошнить. И пусть первые экспонаты Галереи Боли и Залов Ужаса не так страшны, но дальше начнутся по-настоящему мерзкие картины.

— Хорошо, — кивнул я, — есть еще что-то, что мы должны знать?

— Не подходите к экспонатам, даже если они умоляют вас. Там повсюду охранные системы. Не пытайтесь никого спасти, иначе разделите их участь. Барло умеет мгновенно перемещаться между уровнями своей Башни. Не забывайте, что она мастерица, и вы в самом центре ее владений. Она подпитывается гаввахом всех истязаемых ею жертв, а значит, абсолютно непобедима в данный момент. Лишь их смерть или освобождение смогут ослабить ее, но нам это не под силу. И делайте все, что я говорю. Одна ошибка, и нам всем конец. Ясно?

— Хорошо, — ответила Ирэн и сглотнула комок, подступивший к горлу. Сабрина вытерла липкий пот со лба, и даже Рэй сделал тяжелый и глубокий вдох. Мы были готовы. Или нет? Кайл вот явно пребывал в растерянности. Он поджимал губы и его слегка потрясывало.

— Бро, мы справимся, — шепнул я ему, — вот увидишь.

— Да уж хотел бы я в это верить. Я просто подумал, а что будет, если мы решим напасть на Барло?

— Вы умрете. Кто-то быстро, а кто-то нет, — ответила за меня Беаче.

— Спасибо, вот уж ободрила, — хмыкнул Кайл и взялся за винтовое колесо люка.

Рэй помог ему, и мы открыли крышку. Снизу ударил тусклый алый свет.

— За мной, — Беаче спрыгнула первая, и мы последовали за ней.

Зал, в котором мы оказались сразу же поражал своими размерами. Я удивился тому, что мы не разбились, прыгнув почти с шестиметровой высоты.

На потолках не было люстр, как таковых — только тонкие светящиеся линии, будто светодиодная подсветка. Красные и белые, они расчерчивали весь потолок, который уходил как казалось в бесконечность. Стен мы не увидели тоже. Гениальный дизайнер все устроил так, что тьма скрывала от нас все, кроме алой ковровой дорожки и постаментов, на которых расположились экспонаты. Все они были очень хорошо подсвечены компактными светильниками в стиле лофт.

— Охренеть, — прошептал Кайл и указал пальцем на первый же экспонат, — он живой?

И пусть никто из нас не хотел смотреть на него, но удержаться от этого мы не могли.

«Первый среди первых» называлась эта экспозиция. Высокий и худой мужчина с большими голубыми глазами был пронзен длинной и толстой иглой. Она входила в его тело откуда-то снизу и выходила из черепа.

— И тут все через жопу, — пробормотал Рэй и поморщился.

Рот первого из первых был забит тонкими иголками, так что он даже мычать не мог. По самой игле стекали капли золотистой светящейся влаги. В глазах читалось угасающее страдание. Интересно, сколько вообще лет он страдает здесь? Это ли не настоящий ад?

— Вот и вся суть ее искусства, — пояснила Беаче, — меня, как вы понимаете, таким творчеством не удивить. Я тут бывала не раз и видела все экспонаты. Тут есть люди, иномирцы и даже животные. Одиночные композиции и групповые. Есть отдельный зал посвященный похоти и страсти. Думаю, не стоит говорить, что там изображено.

— Да она просто больная на всю голову! — воскликнула Ирэн.

— Скорее старая и уставшая, — усмехнулась кошка, — развлекается как может. Я не хочу, чтобы вы ее понимали. Ее идеи за пределами вашего понимания. Она совмещает ужасное с тем, что ее развлекает. Почти все мастера занимаются чем-то подобным. Лорд Асей, к примеру, любит создавать химер.

— Чего? — нахмурился Кайл.

— Представьте себе, что он поймает вас всех и соберет в одно целое. При этом все ваши сознания останутся самостоятельными. Один будет управлять руками, другой ногами. Иногда получаются забавные кадавры.

— Он — мастер шестого локала? — вспомнил я.

— Верно. Но он очень лоялен к ангелам. А вот «Заслон» не очень.

— Про это я уже знаю, — сказал я.

Мы двинулись по ковровой дорожке, и очень быстро поняли, что Музей Агонии — это тоже лабиринт. Только без карты и каких-либо указателей.

— Барло лично устраивает экскурсии и некоторые нерадивые гости часто становятся частью этой выставки, — пояснила Беаче, — однако, есть карты и этого места. Правда, залы иногда меняются, так что нам нужно быть бдительными. Вы уже оценили лаконичный дизайн этих залов?

— Чего? — удивился Кайл.

— Даже в самом ужасном и омерзительном кроется нечто величественное и прекрасное, — сказала кошка, — подумайте об этом. Жители Бездны знают это и наслаждаются тем, что видят. Разве вам не кажется, что госпожа Барло — поклонница супрематизма? Красное и черное. Вкрапления белого. Строгие линии во всем, даже в освещении. Все эти фигуры и формы. Многоугольники во всем их великолепии.

— Не удивлюсь, если где-то здесь стоит сам Казимир Малевич, пронзенный во всех местах, — хмыкнула Ирэн. Она была самой осведомленной в искусстве, в отличие от нас.

— Возможно, но все экспонаты не имеют собственных имен. Они здесь не имеют никакого значения.

Беаче пошла вперед. Кошка ступала грациозно и осторожно. Мы старались повторять даже ее движения, хотя этого и не требовалось. Залы казались бесконечными. Количество экспонатов только увеличивалось, и я понял, что не хочу их видеть. Пронзенные сотнями игл, жертвы были изогнуты в самых разных позах. Некоторые из них парили в воздухе, находясь в некоем невидимом поле. Жуткая атмосфера страданий и боли царила в этом месте.

— Мы должны пройти через это, — негромко сказала Сабрина, — через этот сущий кошмар.

Я молча кивнул ей и стиснул кулаки.

— Стойте, — Беаче подняла руку вверх, и мы замерли. Мертвая тишина повисла в воздухе, а затем мы отчетливо услышали цоканье. Оно шло откуда-то слева. Словно кто-то шел на тоненьких каблучках.

— Назад, — прошептала кошка, и мы отпрянули по ее сигналу. Спрятались за одним из экспонатов, неестественно выгнутым и с проколотыми гениталиями.

Девушки поморщились, но когда появилось нечто на каблучках, то в ужасе закрыли рты, чтобы не закричать.

Это было странное чудище. Словной раздутый манекен