Назад в СССР: Классный руководитель, том 2 - Евгений Алексеев

на заднее сидение, и поставил рядом гитару. Борис завёл мотор, какое-то время стоял на месте, прогревал. Машина снялась с места, мягко покатилась по гравийной дорожке. Мы молчали, а я, откинувшись на спинку сидения, размышлял о том, почему Игорь придумал это мнимое похищение, нападение на меня этих двух ублюдков? Почему он просто не стал шантажировать Мельникова сразу? Или ждал, когда я соблазню Марину, чтобы его слова о том, что меня надо выкинуть из семейства Мельниковых, звучали более убедительно? Я уезжал из этого места с тяжёлым сердцем. Во внутреннем кармане пиджака у меня лежал ордер на домашний телефон, но я даже не знал, смогу ли я им воспользоваться? Я признался в любви Марине, мы были близки. Но теперь, похоже, она потеряна для меня навсегда.

— Олег, тебе банкет понравился? — поинтересовался Борис, когда мы выехали с КПП.

— Понравился, — глухо ответил я.

— А что ты такой грустный? — спросил он, бросив мимолётный взгляд. — Из-за Марины? Она поправится быстро. Не беспокойся. В 4-м управлении отличные врачи. Отдохнёт.

— Я рад. Борис, я очень устал. Подремлю до дома. Хорошо?

— Ладно, — он пожал плечами, прибавил газу, и мы понеслись по бетонке МКАД.

Я бездумно рассматривал пролетающие мимо тёмные с сединой леса вдоль дороги, грузовики, фургоны с надписью «Почта», «Хлеб», «Колбасы» и думал, что вернусь домой триумфатором, покажу Людке ордер на телефон, расскажу, что оказал услуги второму секретарю обкома и прокурору области, выложу пачку денег, что мне насовали в карман пиджака за исполнение песен. Оказалось, что все это лишь иллюзия, которая мгновенно рассыпалась, как карточный домик, из-за одного мерзавца, игромана, картёжника. Вряд ли Кирилл Петрович, человек другого воспитания, чем я, простит мне тот факт, что я соблазнил его дочь.

Мы свернули на Ленинградку, повернули на Юбилейный проспект, и уже вдалеке замаячили высотные кирпичные башни на конечной автобусов, за которой простиралась голая заснеженная пустыня.

Борис остановил машину напротив моего подъезда. Подхватив футляр, я вылез. Не удержался от вздоха.

— Ну, бывай, — сняв перчатку, крепко пожал руку Борису. — Наверно, уж больше не увидимся. Но скажу откровенно — хороший ты мужик. Спасибо тебе за все. Береги Марину.

Борис как-то странно скривился:

— Ты чего разнылся-то?

— Тебе Мельников сказал, чтобы ты со мной больше дел не имел?

— Олег, ты дурак что ли? С какого перепуга он мне такое скажет?

— Потому что, Борис, этого потребовал Игорь.

— Да пошёл этот мудак. Кирилл Петрович просил узнать у тебя, какую машину ты хочешь — «жигуль», «москвич» или иностранную какую? Хочет подарить тебе за спасение Марины.

— Шутишь?

— Я тебя сейчас по башке тресну, чтобы ты меньше болтал. И отвечал на вопрос.

— Ну, тогда скажи ему, что я мечтаю иметь японский спортивный мотоцикл. «Хонду» или «Кавасаки».

— Ок. Замётано. Хотя, я бы на твоём месте «Ладу» попросил. В экспортном исполнении она не хуже мерса. А запчасти достать проще.

Борис уселся за руль, мотор взревел, развернувшись, «Волга» понеслась по бетонке в сторону Ленинградки. А я побрёл к своему подъезду.

В слова Бориса я совершенно не поверил.

Глава 16

Контрольная проверка

— Ну, машина у тебя клёвая, — Егор присел рядом с красавцем-мотоциклом и в голосе звучало не только восхищение, но и неприкрытая зависть. — Где добыл?

— Тесть подарил к свадьбе. Я просил или «Хонду» или «Кавасаки». Но он решил «Хонду» купить, она поновей. Машина — зверь, разгон до 100 км за 4 секунды. Максимальная скорость — 200 километров в час. Устойчивость на дороге отличная. Мотор — четыре цилиндра. Стальная рама. Гидравлические дисковые тормоза и спереди, и сзади.

— Да ладно тебе перечислять, я и так слюнями весь изошёл. Лучше давай твоего «жеребца» в деле попробуем. Вдруг ты кататься разучился? А то машина, машина, а сам-то, — подмигнул мне.

Я вскочил в седло, мотор заурчал, как довольный тигр.

— Ну, поехали?

Я сорвался с места и понёсся вниз по трассе, вздымая фонтаны снега и, казалось, мчусь так быстро, что звёзды сливаются в тонкие ослепительно-яркие полосы света, хотя, на самом деле, это были лишь уличные фонари, да горящие окна домов. Немного сбросил газ, и дождался Егора, который догнал меня. И мы понеслись рядом, не пытаясь обогнать друг друга. Но потом я поддал чуть газа и полетел вперёд, чтобы ощутить полную свободу на этом мощном «звере».

И тут заметил, что меня нагнала чёрная «Волга». Окно водителя, несмотря на мороз, спущено. И сам водитель, держит правой рукой руль, а левую положил на раму. Зыркнул на меня злым взглядом, и я узнал его — Игорь, муж Марины. Откуда он, черт подери, взялся? Он резко крутанул руль, и я едва сумел увернуться от удара, чтобы не врезаться в проезжающий рядом фургон с полустёртой надписью «Хлеб». Я обогнал «Волгу» и помчался по крайней правой полосе, но тут на остановке оказался неповоротливый грязно-жёлтый «Икарус», выпускающий клубы черного вонючего дыма, он медленно отъезжал, и пришлось вновь увернуться от него, и «Волга» оказался рядом, стремясь столкнуть меня в сторону. Я вновь лёг на вираж и выскочил уже на крайнюю левую полосу, совсем рядом с низким барьерным ограждением, за которым тащился, тренькая, бело-красный трамвай. Мимо проносились дома «сталинского ампира» и в голове закружилась мысль: «Как я мог здесь оказаться?» Мы же с Егором решили прокатиться по шоссе, рядом с моим домом, а там лишь спящий зимний лес, да обветшалые брошенные деревенские домики.

Чёрная «Волга» оглушила меня громким визгом клаксона, от чего уши заложило. И вновь помчалась рядом, теперь пытаясь столкнуть меня на ограждение. Но я сбросил газ, чуть отстал, и оказался позади машины Игоря.

Странно, почему ветер не бьёт в лицо, не бросает горсти ледяной пыли? И я почему-то не слышу рёва мотора, словно исчезла воздушная среда, и я лечу в космосе, беззвучно. Что за чертовщина?

А «чёрная смерть» вновь нагоняет, Игорь крутит руль, пытаясь сбить меня, отстаёт и вновь летит стрелой, пытаясь размазать меня по заснеженному асфальту, впечатать в грузовик, или пикап.

Мы выскочили за МКАД, понеслись через пустынное шоссе, по бокам которого выстроились лесные исполины — высоченные корабельные сосны, словно огромные солдаты на плацу.

Впереди резкий поворот градусов