Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

В столовой людей уже почти не было. Из-за того, что собрание затянулось, основной поток идущих с работы людей рассосался и перед нами в очереди стояло всего двое.

– Маша, возьмите и на утро что-нибудь, – посоветовал я, размышляя, что выбрать – котлету с гречкой или пюрешку с рыбой, – только чтобы не разогревать. А то общая плита утром постоянно занята.

– Как это знакомо, – усмехнулась Маша и добавила ещё сырники на поднос.

Мы сидели за столиком, ужинали. Маша вяло ковырялась в тарелке, видно, что аппетита совсем не было. Но поесть всё равно надо.

– Муля, – вдруг спросила она, – вы не ответили…

– Я? – удивился я, – когда? Кому?

– Мне, – невесело усмехнулась девушка, – я спрашивала, будет ли ругать вас Модест Фёдорович?

– Конечно будет, – уверенно сказал я и видя, как расширились от испуга глаза у Машеньки, пояснил, – это же такой прекрасный повод ворчать. Дня на два хватит… Ворчать, воспитывать и делать замечания.

– Вы всё шутите, – улыбнулась Маша, но улыбка получилась вымученной и грустной.

– А как вы завтра на работе будете? – спросил я, меняя тему, – ваши эти коллеги на вас же как стервятники смотрели.

– Они не из нашей лаборатории, – вздохнула Маша и её хорошенькое личико нахмурилось, – они к Кате пришли. Она у нас первая сплетница. Но аналитик отличный. Поэтому Модест Фёдорович всё терпит.

– Ну так и завтра опять придут… Что вы делать будете?

– А у меня завтра библиотечный день, – пожала плечами Машенька, – приду, в журнале отмечусь и уйду на весь день в библиотеку. У нас там библиотекаршей старушка такая вредная работает. Для неё главное – чтобы тишина была в библиотеке. Там даже дышать громко боятся. Так что отсижусь.

– А послезавтра?

– Ещё что-нибудь придумаю, – ответила Маша. – Послезавтра уже страсти улягутся.

– И то правда, – кивнул я и мы пошли в общагу.

Общага, где жили аспиранты, занимала крыло общаги, где жили студенты. Правда в аспирантское отделение вёл отдельный вход. А в остальном всё также: из раскрытой форточки на четвёртом этаже орала музыка. Туда-сюда сновали весёлые и бодрые молодые люди. На вахте сидела бдительная старушка и слушала радио на всю громкость.

– Мы на десять минут, – очень громко и по слогам сказала ей Маша, – я вещи возьму только, и мы вернёмся.

Старушка молча кивнула и обратно углубилась в вязание.

– А у меня паспорта с собой нет, – вспомнил я, – что делать?

– Пойдёмте, – потянула меня Машенька, – если до часа, то документы не требуются. Это же для аспирантов общежитие, а не для студентов.

Мы поднялись по лестнице на третий этаж, чуть прошли по коридору и остановились перед одной из дверей. Из-за двери доносилась негромкая музыка.

– Тут – сказала Маша и глубоко вздохнула. Видно было, что она отчаянно боится.

– Не бойтесь, – тихо сказал я, – я с вами.

Она серьёзно кивнула и толкнула дверь.

Комната была небольшой, на две койки. Шкаф, стол, книжные полки, весёленькие ситцевые занавесочки на узком окне. Отдельно был закуток, отгороженный от общего пространства шторкой. Как я понял, там, очевидно, была кухонька.

На одной из кроватей лежала девушка. Ломакина.

При нашем появлении она вскочила.

– Ты зачем мужика привела?! – сердито заверещала она, – а если бы я была неодета?!

– Ты всегда днём одета, – спокойно сказала ей Маша. – не преувеличивай.

Она повесила пальто, поставила сумочку на тумбочку и сказала:

– Муля, садитесь на тот стул. Я быстро.

Я кивнул и устроился на стуле возле стола. Который служил и письменным, и кухонным одновременно. На столе лежал открытая книга. Я посмотрел название – «Физколлоидная химия. Практикум».

Жуть какая. Лениво перелистнул пару страниц – сплошные формулы. И как девушки в этой абракадабре разбираются?

– Не надо трогать мои вещи! – взвизгнула Ломакина.

Я положил книгу на место. От моего движения она закрылась, и я обратил внимание на автора – Бубнов М.Ф. Но скандалить с нею не стал. Видно же было, что барышня усиленно нарывается.

Тем временем Маша собиралась. Достала сумку побольше и принялась туда складывать какое-то барахло. Она всё это делала быстро, но аккуратно. Когда она открыла ящик, он стукнул.

Ломакина взвилась:

– Можно потише?! – заверещала она, хватаясь за голову.

Маша не ответила и принялась складывать всё в сумку. При этом нервное напряжение дало знать и её руки заметно подрагивали. И конечно же она уронила расчёску, и та со стуком упала на пол.

– Ты совсем ненормальная? – вызверилась Ломакина, – я же просила потише!

Маша покраснела и, я понял, что пора вмешаться.

И не хотел сперва. Думал, что придём, Маша соберёт барахло, и мы уйдём. А отчим Мулин вернётся – пусть сам разбирается. Но барышня сейчас явно нарывалась. И буквально за пару минут достала меня капитально. Поэтому я сказал, не обращаясь конкретно ни к кому:

– Я вот не понимаю, почему некоторые люди внезапно совершают подлость?

– Ты на что намекаешь?! – взвизгнула Ломакина.

– Я не намекаю, – ответил я, – интересуюсь. Вот, кстати, ты и ответь, Ломакина. Когда ты обгадила подругу перед всем коллективом, обгадила своего научного руководителя, ты на что надеялась?

От неожиданности Ломакина икнула и не нашлась, что сказать. Да и Маша застыла с какой-то блузкой в руках.

Я нарочно обращался к ней на «ты», так как она назвала меня на «ты» первой. Не люблю хамства.

– Попов использовал тебя в своих интересах, Ломакина. Твоими руками он попытался отомстить Модесту Фёдоровичу. И Попову фиолетово – получится или нет. От этого у него ничего не изменится. Они и дальше будут собачиться на учёных советах. Тем более тот толстопузый его друг, как я понимаю.

– Это Валентин Альфредович, – пискнула Маша.

– Да мне всё равно, – отмахнулся я, – мне интересно, что у человека в голове?

Я кивнул на Ломакину.

– Да, были у тебя некоторые неприятности. С диссертацией не успевала, шеф ворчал. Но это всё такие мелочи. Ну, защитилась бы ты не в этом году, а в следующем. Или вообще