По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

меня дыхание от жадности спёрло, да о таком можно было только мечтать! Кто бы что ни говорил, а Сабуко стоила всех затраченных на неё усилий. Оставалось надеяться, что последующие «уникальные персонажи» ничем не хуже её по умениям. Жаль, что активных у неё почти что не было, разве что тянущаяся от «Лицензии на убийство» копия моего же «мангуста» «ласка». Это я уже видел, успела применить против нас. Однако отличия были.

Помимо повышенной реакции она получала существенный бонус к ловкости в четыре единицы. Теперь понятно, откуда такая прыть! «Ласка» была прокачана до максимального третьего, прихватив с собой невзрачное одноуровневое умение, автоматически активирующее его, если Сабуко угрожает опасность. Интересно, как система распознаёт? Хотел было позвать Юшку, но выдохнул, знал, что ответа не получу…

«Лицензия на убийство» – одно из активных умений. Позволяло ни много, ни мало, но на 50% успешней сворачивать шеи и на 25% бесшумней перерезать чужие глотки. Перезаряжалось по кулдауну и довольно быстро. Неоспоримый плюс: каждый убитый под действием способности боец обнулял кулдаун «Ласки» на 5%. Отличный класс, хорошо сбалансированный для убийств.

Само умение почему-то открывало ветку умений дальнего боя: по паре очков было закинуто в умение обращаться со снайперскими винтовками, облегчало использование данного вида оружия на 20%, а также позволяло пользоваться умениями привычки из него вплоть до третьего уровня. В активных болтался сиротливый навык «шустрых рук», пассивка, что позволяла быстро целиться в уязвимые точки и плавно спускать курок.

Словно вишенка замыкало всё пассивное умение мастера пыток: 50%, что пленный персонаж, обладающий ценными сведениями распустит болтливый язык, 10% что погибнет во время пыток. По какой-то неведомой причине увеличивало на 20% шанс сдаться раненым бойцам с пометкой, что не совместимо с подобным же умением у медиков. Это что, эскулапы тоже в пытках знают толк? Хотя не удивительно, им по статусу положено…

* * *

Разбудили.

Акула пихнул в плечо, говоря, что самолёт заходит на посадку. Никто из спасённых не проявил агрессии, скорее, впали в апатию. Понять можно, наверняка не верят, что вырвались из кошмара.

Боятся, что всё это им снится.

Вспомнились слова Оксанки о подобном, чуть не поперхнулся парой глотков минералки в надежде промочить горло.

Встречали без помпы, даже хуже: самолёт окружили полицией, велели не покидать до самого вечера. Вероятно, решили не пугать обычных людей нашим блёклым внешним видом. Оно и к лучшему, когда без лишних глаз.

Начали возмущаться. Словно мы вырвали их не из-за вонючих застенков военной тюрьмы, а сорвали с фешенебельного курорта. Скандальная баба, страшно похожая на Мегеру, требовала то еды, то горячей воды, то сменной одежды…

Хоть и провалялся во сне, изучая особенности Сабуко, чуял себя совершенно разбитым, подавленным. Не было сил ни приструнить, ни сопротивляться. Где-то внутри просыпалось острое желание нажраться и забыться. Интересно, есть у игрового сна ограничение на алкогольное опьянение? Хотелось проверить.

Ночь пришла быстро, может, через пять, может, через десять минут. Время взяло разбег и будто марафонец рвануло вперёд. Удивительно, но за все пролетевшие часы мы не обмолвились даже словом. Джон решил, что нет лучше отдыха для солдата, чем сон, Акула обещал сменить его на сонном посту с мгновения на мгновение.

Подали трап и несколько автобусов. Знать бы, кому продал душу Миллер, договорившись о такой услуге?

– Куда их? – спросил у курящего шофёра. Тот поделился со мной и сигаретой, и огоньком, задумчиво пожал плечами. Мол, его дело крутить баранку, а не отвечать на вопросы левых людей. Прекрасно понимал его опасения, в таком деле длинный язык редко приводит к хорошему.

– В фильтрационный лагерь, – ответил за него подошедший Акула. Марк снял опостылевший шлем. Мокрые волосы, затравленный взгляд глаз. Больше всего на свете ему жаждалось тишины, покоя, горячего душа и чистых простыней.

– Здесь есть и такие?

– Всякие есть. Привезут, осмотрят, разберутся, разместят… Уже не наше дело.

– Сабуко поедет с ними?

– А ты хочешь приволочь бывшую шавку «Гунгнира» прямиком в нашу штаб-квартиру? – он не язвил, спрашивал как будто из любопытства.

– Думаю, они уже знают, где штаб квартира. И даже устройство подземной базы.

– Наверняка.

– Тогда к чему опасения?

– Да ни к чему, – Марк пожал плечами, будто растратил любую волю к спорам. – Просто хочу взять выходной в тот день, когда одна из «Змей» переступит порог «Пустельги». Целее буду.

– И что предлагаешь делать?

– Не знаю. Ты начальник, я дурак. Предлагал пристрелить её там, предложу и здесь. Дать пистолет?

– Обойдусь, – хотелось скрипеть зубами от его напускного, но такого понятного равнодушия…

Глава 21

Миллер, кажется, готов был рвать и метать, не хватало лишь молний. Едва узнав, кого обнаружили в застенках узилища вместе с остальными, пришёл в ярость.

– И вы её не убили!? – глаза его налились кровью, кулак успел трижды грохнуть по столу. Раз за разом подпрыгивающая кружка с кофе чудом не перевернулась, едва не залив липким содержимым ближайшие бумаги. Акула сложил руки на груди, привалившись спиной к шкафу с документами. Его больше интересовало содержимое собственных ногтей, чем этот разговор. Понять было несложно, он же меня предупреждал.

А я и не надеялся на понимание, давая полковнику выговориться.

Устав орать в пустоту и сокрушаться случившемуся, он сел в кресло, задумчивый вид не обещал ничего хорошего. Даже не знаю, чью судьбу он сейчас решал, мою или её?

– Как её зовут?

Мне бы впору вскинуть брови от удивления, уж какого-какого вопроса я от него ждал, но точно не этого.

– Это важно?

– Может быть. Как её зовут?

– Сабуко.

Он повторил её имя трижды, словно успокаивающую мантру, закусил губу, выдохнул, жестом велел нам сесть. Хорошо, что Крошка решил идти не с нами, предпочёл общество бутылок в баре. Акула, кажется, жалел, что не последовал его примеру.

Миллер огладил красную трубку древнего, взятого словно из музея телефона, ему разве что не хватало цифрового барабана. Толстый палец защёлкал по кнопкам, отбивая номер, кажется, полковник звонил в один из тех лагерей, куда отвезли вчерашних пленников.

– Женщина. Молодая. Японка, азиатской наружности. Зовут Сабуко. Взять под усиленную стражу.

Сглотнул, вспомнив её слова.

«Из одной тюрьмы в другую. Мне не будет спасения, пока жива».

Выходит, была права…

– Вы знаете «Змей» поимённо? Она не настолько глупа, чтобы сейчас отозваться на своё имя.

– Там не так много женщин азиатской наружности, – кашлянул Миллер. Его поведение показалось до жуткого странным: едва узнал её имя, разве что не заулыбался, успокоился.

– Так что делать с ней дальше?

– Будь это кто