Двойник короля 11 - Артемий Скабер

Крайне странные люди. Ещё недавно театр устраивали, что я «убил» Нишанджи, обвиняли в нарушении законов, грозили войной. А теперь один из наследников престола хладнокровно заколол человека, который считался хранителем печати султана, и никто даже не дрогнул. И ведь всего несколько минут назад эти же самые вельможи кричали о моём бесчестии, о том, что я должен ответить за смерть Хайруллаха. А теперь? Тишина… Тут их шехзаде — в спину, как трус и предатель, и ни слова. Свой своего же, и плевать…

Я дёрнул щекой, меня чутка задела ситуация. И вот в чём. Всю ночь план придумывал, экспериментировал, старался. Магия льда, яд, мясные хомячки — всё это было частью моей стратегии, чтобы разрешить ситуацию красиво. Итог? Турок мёртв!

Нишанджи лежал на земле. Лицо мужчины уже начало бледнеть, приобретая тот характерный оттенок, который бывает только у покойников. Глаза, ещё недавно полные ярости и решимости, теперь смотрели в небо безжизненно, словно два потухших уголька.

Рана на груди, оставленная принцем, уже не кровоточила — сердце больше не гнало кровь по венам. Клинок вошёл точно между рёбер, перерубив аорту и пронзив сердечную мышцу. Профессиональный удар, не каждый солдат способен так точно поразить цель. Шехзаде явно учился не только придворным манерам, но и искусству убивать.

Рука Хайруллаха всё ещё сжимала что-то в кулаке. Я пригляделся и заметил, что это был маленький медальон с изображением женщины. Судя по чертам лица, его дочери Зейнаб.

Это вызвало во мне уважение. Да, он был моим врагом, но враг, способный на такое чувство, заслуживает хотя бы толику человеческого отношения.

— Хайруллах Корёк нарушил наши законы и правила, когда вызвал тебя на дуэль, — спокойно заявил Мехмет Турани.

Я поднял бровь и чуть склонил голову.

— У нас они запрещены — раз. Два — вы дипломат, которого официально пригласил мой отец. Три — он проиграл.

Да ты что⁈ Вспомнили наконец, кто я такой и что тут делаю? Хотелось смеяться. Принц напомнил мне одного из Совета аристократов из моей прошлой жизни, который всегда путался в своих же словах, когда пытался оправдать собственные решения. В стиле дворцовых интриг, но так грубо и топорно.

— Нишанджи умер, как мужчина, — заявил второй принц, не поднимаясь со своего места в тени дерева. — Он долго и верно служил нашей стране, мы его никогда не забудем. Славный и сильный воин.

В этих словах сквозило такое неприкрытое лицемерие, что стало противно.

Свидетели молчали. Старик с седой бородой, ещё недавно произносивший пламенные речи о моём бесчестии, теперь смотрел в землю. Военные в нескольких кругах тоже не нарушали тишину, их руки крепко сжимали оружие, но ни один не посмел вмешаться. Да уж…

Зря ты решил идти против меня, Хайруллах. Жил бы себе спокойно, воспитанием дочурки бы занялся. Но нет, нужно было палки мне в колёса пихать. Впрочем, плевать на его смерть. Исход более чем устраивает и разыгрывается сейчас в саду дворца султана.

Сколько подобных спектаклей я видел в своей прошлой жизни? Десятки, сотни, может быть, тысячи. И всегда одна и та же пьеса: власть, предательство, смерть. Только актёры меняются, да декорации иногда становятся более изысканными, но суть остаётся прежней.

Вот я стою посреди такой сцены, только уже в другом мире, в другом теле, а правила всё те же. И я их помню слишком хорошо, поэтому ещё жив.

Принц махнул рукой одному из своих людей, и тот подошёл к телу Нишанджи. Осмотрев рану, он кивнул шехзаде, подтверждая, что всё кончено. Никаких чудес на этот раз не будет.

— Вы свободны, русский дипломат! — махнул рукой, словно отпуская раба или слугу.

Воздух в саду загустел. Я чувствовал на себе взгляды всех присутствующих — от высоких вельмож до простых солдат, составлявших живое кольцо вокруг нас. В их глазах читалось разное: страх, уважение, ненависть, любопытство, но всех объединяло одно — внимательное ожидание моей реакции.

— Это не вам решать, шехзаде, — во взгляде мелькнул весь лёд, который я сдерживал.

Магия холода внутри меня откликнулась на эмоции, и я почувствовал, как температура вокруг рук незаметно для окружающих снизилась на несколько градусов. Мой источник пульсировал, готовый в любой момент выплеснуть наружу смертоносную силу. Но я сдержался.

— Столько всего случилось и продолжает происходить. У меня складывается впечатление, что султан не держит своё слово. Я тут, а до сих пор с ним не встретился. Если он отказывается от мира и по какой-то причине стесняется это сказать, можете вы.

Слова вылетели резче, чем планировал. Я приехал сюда с одной целью: мне нужен мир, нужен титул графа. И я их получу, даже если для этого придётся перевернуть весь дворец вверх дном.

Градус напряжения подскочил с нуля до сотни! Всю свою деликатность и игру по чужим правилам я израсходовал.

Лица принцев изменились. Ледяные маски невозмутимости дали трещину, и сквозь неё проступило удивление. Они явно не ожидали столь откровенной дерзости со стороны иностранца, да ещё и в такой момент.

— Ты не боишься, Магинский, так говорить со мной? — спросил Мехмет с оскалом на лице.

В его голосе слышалась угроза, но было и что-то ещё — нотка искреннего любопытства. Словно он действительно не понимает, как кто-то может не дрожать перед наследником престола.

— Я? — поднял брови. — Нет… Стоит мне только захотеть, и сигнал отправится в мою страну. Уже через несколько часов русская армия перейдёт в наступление. Умру я — произойдёт то же самое. Если он не поступит сегодня ночью — тот же эффект. Всё время, что у меня было для вежливости, я потратил в вашей тюрьме и на этих выяснениях отношений. Больше играть, ждать не намерен. Так что чего мне бояться, принц?

Разумеется, я блефовал. Никакой сигнальной системы не было, да и армия не стояла наготове, ожидая моей команды. Но принц не знал этого.

Температура выросла ещё больше. Я почти физически ощущал, как воздух вокруг нас нагревается от напряжения. Военные потянулись к оружию.

Оба принца сверлили меня взглядами. В их глазах читалась смесь гнева, удивления и, что особенно порадовало, неуверенности. Они не знали, что делать с этим наглым русским, который не следует сценарию.

— Мы проявили… — начал Мехмет, но я не дал ему закончить.