Дядя самых честных правил 11 - Александр Горбов

— Нет, — она звонко рассмеялась, — княгиня уехала, и у меня есть час свободного времени.

У дверей Киж остановился, будто в смятении.

— Вы уверены, что я могу войти? Меня же не приглашали, а это императорский дворец, и я…

— Глупости какие! Я вас приглашаю, — она схватила его за руку и потянула внутрь. — Ах, Дмитрий Иванович, это лишь кажется, что в Зимнем только императрица с наследником и придворными. А на деле здесь такое столпотворение, как на вокзале эфирной дороги.

Продолжая щебетать, она провела Кижа мимо караульных гвардейцев. Открыла незаметную дверку и по длинному коридору отвела в небольшую уютную комнатку. Диванчики, стол с самоваром, буфет и маленькая конторка с письменными принадлежностями.

— Это наше маленькое гнёздышко, где мы отдыхаем в свободные минутки, — болтала девушка, наливая чай. — Когда нам пожалуют звание фрейлин, то переберёмся в комнаты на втором этаже. А пока только исполняем мелкие поручения и каждый день слушаем наставления гофмейстерины.

Киж улыбался, слушал и кивал в нужных местах. Стараясь делать вид, что пьёт чай.

— Вы знаете, Дмитрий Иванович, я всего раз видела наследника. У него такой строгий вид! А взгляд, наоборот, очень добрый и…

Дзинь!

На стене, под самым потолком, противно звякнул маленький колокольчик.

— Ой, мне нужно срочно бежать! Это гофмейстерина вызывает. Дмитрий Иванович, я…

— Не беспокойтесь, принцесса. Я немедленно найду выход из дворца. Можете смело идти по вашим делам. Благодарю за чай и приятную беседу.

— Спасибо! Я вам очень признательна.

Она выпорхнула из комнаты, и по коридору раздалась частая дробь шагов. Киж оскалился и набросил на себя «плащ». Как и обещал девушке, он дошёл до выхода из дворца. Посмотрел на застывших по стойке смирно гвардейцев и отправился искать покои наследника.

Самое сложное выполнено: он попал во дворец. Осталась лишь малость — поговорить с Павлом и убедить его в дружбе Алеутского князя.

* * *

Стены Зимнего дворца были буквально пропитаны магией. Защитные Знаки на стенах, деланные Печати, какая-то волшба, нанесённая Талантами. Эфир во всём здании шёл рябью от напряжения. Так что Киж едва не столкнулся с двумя магами, что засекли его присутствие в прошлые попытки подобраться к Павлу. В этот раз они просто прошли мимо, разговаривая о чём-то своём. Мертвец даже подумывал удавить их тихонько, чтобы не мешались. Но, поразмыслив, решил не трогать. Незачем оставлять лишние следы, да и тела замучаешься потом прятать в незнакомом месте.

Киж легко отыскал покои наследника, но не спешил показываться Павлу на глаза. Вместо этого он покрутился среди его окружения, послушал разговоры и, к своему удивлению, узнал последнюю новость. Императрица собиралась женить Павла на европейской девице Августе Вильгельмине Луизе Гессен-Дармштадтской. На что Киж только недовольно поджал губы: князя Алеутского на свадьбу, уже назначенную, не пригласили.

Павел придерживался странного для придворной жизни распорядка. Вставал он рано, а в десять часов вечера уже ложился спать. У придворных, привыкших к балам за полночь, подобное поведение вызывало непонимание. А вот Кижу, наоборот, такая привычка оказалась более чем удобна. Он просочился в спальню к наследнику и устроился в углу, дожидаясь, пока тот останется один. А когда последние придворные вышли, а Павел улёгся в постель, уселся в кресло у окна и сбросил «плащ».

— Кто вы, сударь? И что здесь делаете?

Сухо щёлкнул взводимый курок. Наследник, сидя на кровати, недрогнувшей рукой целился в мертвеца.

— Добрый вечер, Павел Петрович. Вы не узнаёте меня?

Павел прищурился, разглядывая в полутьме лицо Кижа.

— Когда-то вы обещали сделать меня графом, чтобы я не расстраивался, проиграв вашей армии оловянных солдатиков.

— Вы… Ты… Дмитрий Иванович!

Выронив «громобой», Павел бросился к Кижу и обнял его.

* * *

Они разговаривали почти до самого утра. Павел оказался страшно одиноким человеком, у которого почти не было настоящих друзей. Были верные, были преданные, были лизоблюды и подхалимы, но душевной близости не возникало ни с кем. Одиночество на вершине, как сказал сам Павел, где место есть только для одного. А в лице Кижа он нашёл благодарного собеседника. Мертвец умел слушать и не стеснялся высказывать своё мнение, не льстя и не юля.

Но в конце концов разговор дошёл и до князя Алеутского.

— Он предал меня, — Павел набычился. — Спелся с матерью и…

— Это не так.

— Не выгораживай его!

— Разве ты забыл? Мёртвые не могут лгать.

Павел недовольно засопел, буравя Кижа хмурым взглядом.

— Тогда зачем он это сделал? Панин должен был вернуть мне престол. Я законный император!

Киж сухо, совершенно без эмоций, рассказал о мести за Сашку всей масонской братии.

— Всё равно! Он не должен был этого делать!

— Скажи, — Киж горько усмехнулся, — а кем бы ты стал, если бы Панин посадил тебя на престол?

— Императором, конечно!

— Или его послушной марионеткой?

— Что⁈ Я стал бы императором и…

— И все бы стали тебя слушаться, потому что ты надел корону? А на чьей стороне была бы гвардия?

— Гвардия подчиняется императору!

— Ой ли? Вспомни, как взошла на престол твоя мать. Подчинялась ли гвардия твоему отцу?

— А…

Павел поморщился. Хотел сказать что-то, задумался и закрыл рот. Он молчал несколько минут, напряжённо думая. Было видно, что собственные мысли ему не слишком-то и нравятся.

— И что мне делать?

— Не пороть горячку и не поддаваться на чужие посулы. Собирать сторонников, взращивать собственную гвардию. Ту, которая будет верна только тебе. Не торопиться надевать на себя корону. И знать своих настоящих друзей, кто всегда придёт на помощь.

— Ты не можешь лгать, ведь так?

Киж кивнул.

— Ответь, тогда: Константин Платонович мне друг?

— Больше, чем ты думаешь. Он обещал тебя защищать и не отказывался от своего слова.

— Правда?

— Истинная. Князь Алеутский — самый верный твой союзник, защитник и друг.

* * *

— Мы ещё долго говорили о вас и других вещах, которые его волновали. Утром я покинул дворец, — Киж пригубил рябиновку и улыбнулся. — Через неделю уже был в Москве и активировал телепорт.

— Павел просил мне что-то передать?

Киж вытащил из кармана лист бумаги и протянул мне.

— Письмо, Константин Платонович, вместе с просьбой простить его необдуманные слова.

Пока я читал письмо, Киж пил свою рябиновку и гладил Мурзилку, запрыгнувшего к нему на колени.

— Отличная работа,