Ливония. Продолжение - Андрей Готлибович Шопперт

и даже огоньки пламени на корме пробиваются сквозь дым. Каравелла, на которую завалилась мачтами потонувшая каракка тоже не стреляет, там люди заняты попыткой очистить свой корабль от обломков и как-то распутать полностью перепутавшиеся такелажи. А ещё ей видимо хорошо перепало от миномётов, кормовая надстройка серьёзно раскурочена. Так что пытается отбиваться от тринадцати кораблей русского флота только один большой бриг. Шестой же корабль, или ещё одна каравелла, стоит неудачно, там может и постреляли бы из орудий, но между ней и русскими кораблями стоит добиваемая ими каракка и перепутавшаяся каравелла.

Отвлёкся Евсеев на те корабли, что шли со стороны неметчины. Юрий Васильевич посчитал, что возможно в войнушке, как он эту войну называет, решили поучаствовать герцогство Пруссия и Любек. Пока флагов на кораблях не видно, зато можно посчитать количество кораблей, идущих с запада, и прикинуть их размеры. Выходило, что не менее восьми кораблей к ним движется. По размерам же получалось, что точно два кораблика — это одномачтовые когги, про остальные сказать сложно. Но зато теперь другое ясно, что если эти корабли идут на соединение с теми шестью, что час назад тут красиво стояли, то они опоздали. Правильно Юрий Васильевич атаковал эту шестерку. К тому моменту, как новый отряд подойдёт к месту сражения, тут не останется тех, кому надо помогать. И если этот отряд решит вступить в бой, то уже им самим вскоре помощь понадобится.

— Ого, смотри, Трофим Иваныч, — спустился, чуть пошатываясь, и придерживаясь за фрагментарные теперь ограждения лестницы, с забинтованной головой князь Углицкий, — Не попади случайно в ту каравеллу, что последней стоит, туда Егорка с Юрием уже плывут. И вообще, аккуратней. По бригу тоже пока не палите, он, возможно, увидев, что один остался, сдаться захочет. Примет в споре правильную сторону. Русскими себя осознают. Держи трубу. Шатает меня, пойду посижу в каютке.

Воевода Евсеев вздохнул, глядя вслед князю, и прошёл на его место на полуразрушенном форкасле. Ох, беда бы была, попади это проклятущее ядро в Юрия Васильевича. Первым делом, плюнув на подходящие с запада корабли, главный артиллерист направил трубу на избиваемую каракку. И сразу оценил, что огонь нужно прекратить. Около двух, уцелевших ещё на левом борту корабля орудий, никого не было. Им ничего уже с каракки не угрожает, так стоит ли тратить совсем не бесконечные бомбы. Эвон новые противники подходят, так ещё и сама Рига попросит гостинцев чугунных.

Воевода быстро сбежал назад на палубу и отдал приказ прекратить огонь, а потом прокричал в рупор на воронье гнездо, чтобы вывесили белый флаг. Это в данном случае не флаг для переговоров. Когда разрабатывали систему сигналов с помощью цветных флагов. То решили, что белый подойдёт именно для этой команды: «Всем прекратить огонь». Всё же белый флаг поднимают при перемирии временном, а разве прекращение огня не является этим перемирием.

Однако тишина наступила не сразу, пока вывесили сигнал, пока его повторили на всех вороньих гнездах их кораблей, пока, зарядившие уже орудие, канониры не выпалили в крайний раз. Прошло минут пять. Грохот боя смолк не сразу, а как бы постепенно, затухая и становясь всё слабее. Так и после того, как стамиллиметровые орудия прекратили избивать каракку, отдалённые хлопки взрывов продолжали раздаваться. Евсеев, зная, что увидит, направил всё равно подзорную трубу на дальнюю каравеллу. Над ней непрерывно вспухали маленькие облачка дыма, который вскоре заполнил весь корабль, скрыв происходящее на нём от взоров окружающих. Когда же минут через семь — восемь ветер унёс весь дым в сторону, то Евсеев увидел, как на марсе разворачивают красный флаг. Молодцы гренадёры, второй корабль уже сегодня захватили. И это не мелкие когги, как при битве у Гапсаля, а большие трёхмачтовые каравеллы. Теперь, если ещё придётся с кем-нибудь на море воевать, то можно на этих двух захваченных каравеллах поставить на каждай борт минимум три таких орудия, три «Единорога». Огого какой силы залп получится.

Но ведь не только с юга взрывы слышны. Главный канонир вновь перевёл трубу на подходящий с запада флот. На нескольких кораблях на носу вспухали облачка дыма. Ну, вот и понятно всё стало. Это не добрые друзья в гости плывут. Это недобрые и даже не друзья.

Событие шестьдесят девятое

Очередной враг подходил странным строем. Скорее всего, это не специально там кто-то придумал, адмирал там вражеский. Должно быть, просто ветер и умение команды справляться с парусами, но тем не менее корабли выстроились таким уступом. Слева ближе к берегу чуть впереди идут практически параллельно друг другу три корабля. Два больших когга и бриг. Его сразу можно отличить, там подняты только косые — латинские паруса. Следующая пятёрка тоже выстроилась в линию и следует за первой троицей в трёх — четырёх кабельтовых позади. Они ещё далековато, но там точно видны трёхмачтовые суда. Ещё позади и опять правее видны уже только силуэты двух кораблей. Итого десять. Даже если там большинство кораблей каракки и каравеллы, то силы как минимум сопоставимы с русским флотом, чуть опоздали эти корабли. Вот, если к ним приплюсовать эти избитые шесть кораблей, и напади они первыми, да не пытаясь стрелять из своих пушчонок, а сразу нацелившись на абордаж, вот тогда сила была бы на стороне противника. А так можно повоевать. Ну, раз напрашиваются.

Евсеев хмыкнул, вновь разглядев облачка дыма на носу брига и одного из коггов, идущих во главе этого странного построения. Между ними ещё порядка двух вёрст и надеяться на то что ядрышко с небольшого орудия, которые обычно ставят на носу корябля долетит до их кораблей просто глупость. Зачем стреляют? Видимо хотят отвлечь на себя внимание, увидев, что их союзника тут русский флот уже добивает.

— Тимофей Иваныч, — воевода и не заметил, как на форкасл снова князь Углицкий пожаловал, а с ним и адмирал Бергер, Тимофей Иваныч, давайте поприветствуем гостей из миномётов. Ставьте максимальную дальность. Тут около двух кило… вёрст. Должны достать. А то ведь нечестно. Они по нам стреляют, а мы молчим. Ещё не дай бог подумают, что вы их боитесь.

Миномёт стоит на большой кормовой надстройке ахтеркасле, туда главный артиллерист и направился.

«Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон» — как сказал монтёр Мечников из 12 стульев. Заведующий гидропрессом театра «Колумб» запомнился Боровому в исполнении Вицина, а в том сериале, где играл Миронов, так и потерялся на его фоне или актёр был не того класса. Не важно. Главное фраза.