Без права на остановку - Дмитрий Валерьевич Иванов

про офицеров. Каждому дана короткая, но меткая характеристика — обидная, но, в целом, уверен, верная. Для самого Матвеева, кстати, подобрали вполне нейтральное, даже доброе: «Слуга царю, отец солдату». А чуть ниже — «Наш Антон орёт как слон!» И подпись аккуратная: Антон Константинович Матвеев.

— Вот за такие вещи мы и конфискуем, — говорит подполковник уже твёрдо. — Альбом сам по себе — традиция, память, спорить не буду. Но пока служба не закончена, вся эта «вольность» превращается в дисциплинарный проступок.

Он листает дальше и вдруг замирает. На фото Бейбут… в форме генерал-лейтенанта МВД! Ну как в форме? Шинель и папаха — точно натуральные.

— Это где он взял?.. — запнулся Матвеев.

— Вроде, дядя у него в органах работает, — предположил я.

— А… понял! Это ж зимой проверка приезжала, банкет давали… Верхнюю одежду повесили в зале. Чёрт! Да если генерал узнает, что его шинель полсотни дембелей перемерила… Да нас тут всех разом снимут!

— Почему полсотни? — не удержался я, разглядывая важного «генерала-лейтенанта» Казаха, которому папаха явно велика.

А что, теперь и у Казахской республики свой генерал-лейтенант МВД появился! Даже уже второй. Знаю, что Князев Григорий — отчества, правда, не припомню, — в том же звании ходит. Именно через него я отмазывал бейбутовского дядьку-участкового после событий в Новом Узене: тогда Власов прямо при мне ему звонил из своего кабинета. Так что два их там теперь! Генерала. Ха-ха.

Подполковник дёрнулся.

— А ты думал, Анатолий Валерьевич, он такой один? Уверен, в каждом альбоме такое фото есть.

Матвеев, побледнев, хватает соседний альбом, листает… и точно: ещё один солдат в генеральской шинели.

— Нам пи**ец, — убеждённо говорит он, глядя на фото своих старших по званию товарищей.

— Есть идея! — мелькнула у меня мысль.

Глава 28

Матвеев смотрит на меня скептически: мол, ну о чём ты, парень? У меня-то идей нет, а у тебя, далёкого от армии, вдруг есть?

— Если не можешь предотвратить безобразие — значит, его надо взять под контроль! — заявляю я с видом стратега.

— Что? — подполковник даже моргнул.

— Сделать для дембелей кучу разных фото можно ведь и централизованно. Договориться со стрельбищем, танк подогнать, гранатомёт в руки — и вперед, улыбайся!

— Допустим… БТР у нас свой есть. Дадут ли его для фотосессии — вопрос, конечно. Ну а шинель генеральская? Здесь мне как оправдываться? Скажут же: бардак, солдаты генеральскую форму примеряют!

— А кто мешает вам самим форму раздобыть? Хоть генеральскую, хоть красноармейскую. В нашем драмтеатре костюмерная найдётся, да и в военторге что угодно можно купить. А потом скажете проверке: это, мол, специально форму привезли для культурной программы, а вовсе не настоящая генеральская шинель.

— Мысль, мысль… — Матвеев вскочил и энергично заходил по кабинету. — Ну а политотдел как отреагирует на это?

— Политотдел дивизии я беру на себя. И вообще, это же как комсомольскую инициативу можно оформить! Ну да, неуставные фотки всё равно будут, но их можно представить как солдатский «фольклор». А цель у нас какая? Чтобы, если кто настучит, было бы готовое объяснение.

— Комсомольскую… — поморщился офицер. — Да одно название у нас, а не организация. Но… если крайком за эту идею вступится, то нам не только БТР дадут, но, глядишь, ещё и пострелять из него разрешат!

По итогу альбом Бейбуту Ивановичу Казаху вернули! А я уж и забыл, что его отец, хоть и казах по крови, носит имя русское — Иван. В военные годы батя Бейбута родился и сразу осиротел, вот в детдоме и назвали так. Потом, правда, дальние родственники забрали его к себе, но имя уже прижилось.

Всё это я припомнил, пока ждал своего друга. И заодно вспомнил про дядьку Бейбута — того самого, участкового, которого едва не закрыли за события в Новом Узене. Теперь вроде его даже наградить хотят. Ну а как иначе? Я вовремя привлёк к нему внимание больших людей!

— Одну фотку забрали у тебя, где ты в генеральской шинели. Ныкай тщательней в другой раз! — наставительно говорю я другу.

— Да дал одному чеканку сделать, а он не уберёг. В роте шмон был, вот и нашли, — мой друг гладит свое сокровище нежно, как девушку.

Оставив счастливого Бейбута прятать альбом и передав ему кулёк со сладостями от Марты, я поспешил к машине. Дел невпроворот: вечером тренировка, да и дембель этот блатной на проходной с первого взгляда мне не понравился — уж больно липко на мою подругу косился.

И точно! Трётся, вижу, около открытого заднего окна «Волги», а наивная Марта, высунув голову, старательно пытается разобрать, что он ей втирает. Водила же, как назло, вместо того чтобы отогнать назойливого ефрейтора сидит и жвачку жуёт. Уверен — Мартин подгон. Она любит всем что-нибудь дарить.

— Вот так вот… А если бабы говорят «нет» — это они просто ломаются. Всё равно же трахаться хотят! Ты ведь тоже хочешь, верно? А ну скажи, например… — щерится наглец, сверкая редкими зубами.

Что он хотел ещё добавить Марте, которая русский язык понимает через раз, никто уже не узнает — я резко разворачиваю парня лицом к себе. Со спины, «в крысу», бить не хочу, да и некрасиво сразу кулаками махать. Сначала предъявить положено!

— Слышь, а ты меня не понял, я вижу! — цежу сквозь зубы.

В глазах ефрейтора сначала мелькнул испуг, но он быстро сменился на кривую ухмылку: мол, ну не станет же этот тип тут, возле КПП, скандал устраивать.

Я и правда скандалить не стал. Всё вышло тихо и мирно: вполсилы зарядил по печени, чтоб дыхание выбить, а потом добавил двоечку по грудаку уже сползающему дембелю.

— Толя! — закричала Марта, заставив наконец очнуться спящего водилу и обратить внимание на охраняемый объект.

Мартин крик также привлёк внимание других дежурных в наряде по КПП. На улицу выскочили сразу двое: сержант с газетой под мышкой и молодой солдат, по виду таджик, с мокрой тряпкой в руках.

— Э, ты чего? — буром попёр на меня сержант.

— Чего? — разозлился я. — Борзеть не надо, вот чего! Зачем он гадости моей девушке говорит?

— Ну и что? Бить-то зачем? — спорит военный.

— Так он русского языка не понимает! — огрызнулся я. — Она, кстати, тоже, — кивнул