Без права на остановку - Дмитрий Валерьевич Иванов

class="p1">— Кинули дымовуху в ваш домик, окно разбили. Потушили, но вещи, возможно, пострадали: дым-то всюду. Местные запаниковали, огнетушители в ход пустили, — доложил дядя через минуту, показав свой профессионализм.

Заходим в домик: на кухне бардак, всё залито пеной, окно — да, разбито.

— Писулька! — Марта бросилась к столику у окна, на котором стояла ваза с цветами. Я стараюсь обновлять их регулярно, самые дорогие покупаю.

Ну как «покупаю»? Делает это обычно Анька, а я гордо ставлю их в вазу и получаю заслуженные благодарности от сожительницы.

— Цела! — в её руках блокнот, тот самый который «лична» с разными заметками и рисунками. Достала она его из выдвижного ящичка, незаметного из-за скатерти, свисающей со столика.

Ах вот куда она его ныкает! Я, кстати, заметил, что с недавних пор Марта перестала его носить с собой в сумочке.

— Перепрятать! — перехватила мой взгляд девушка.

— Тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать, — полностью согласился я с ней, так как залезть в блокнотик подруги желание есть. А вдруг не сдержусь? От греха подальше. Свят, свят, свят.

— Анатолий Валерьевич, сами не понимаем, как так вышло. Диверсия, по всей видимости. Дворник видел какого-то молодого парня, которого тут быть не должно. Кинул он или нет — сказать сейчас никто не может, — заламывала цыплячьи ручонки старушка-администраторша, дежурившая в эту смену. Нормальная бабка, кстати.

— Поселить можем только в третий домик, — добавила она виновато. — Но он меньше: всего одна комната. И машину вашу ставить негде…

— Толья! — пихнула меня локтём Марта, показывая на мою «восьмёрку».

— Су… — еле сдержался я.

Этот сраный обиженный и побитый мною ефрейтор Кузнецов — ну а кто это может ещё быть? — ещё и шины порезал на моих «Жигулях». Хоть я и езжу на работу и обратно на крайкомовской «Волге», но всё равно неприятно.

— Антон Константинович, а ведь вас обманули… Похоже, не уехал ваш дембель. Вот шины порезал мне, — опять жалуюсь я в телефонную трубку подполковнику Матвееву, который ещё на работе.

— Не может быть! — натурально изумился тот. — Точно посадили в поезд. Мог, конечно, сойти где-нибудь в Ачинске и вернуться. Но дальше — уже за свои кровные билет покупать надо. Искать будем?

— А как? — вздохнул я. — Никто ничего не видел. Но больше некому. И потом, он же теперь гражданский — чего ему бояться?

— Пока на учёт не встанет по месту жительства — он всё ещё наш, — напомнил начальник штаба.

— Да чёрт с ним! Колесо, конечно, жалко, но ущерб небольшой. Окно уже починили, писулька цела… да и есть надежда, что сам в руки мне попадётся!

— Писулька, окно? — не понял Матвеев.

Забегая вперёд, скажу сразу: этого гада я больше так и не встретил — его счастье. Ну, не ехать же ради него в какую-то костромскую деревню, как выдали мне сведения о местожительстве парня? То ли Жопино она называлась, то ли Задово — забыл уже. У нас в стране таких весёлых названий полно. Но деревушка известная: когда-то там крупная табачная фабрика стояла. Ещё до революции.

Марту же ни разбитое окно, ни изрезанная шина вовсе не огорчили. Наоборот — восприняла всё как очередное приключение. Уже предвижу: будет дома рассказов.

Ходила рядом, грызла яблоко и глазела, как я, с голым торсом, шину меняю. Чисто кино — чего ей жаловаться? Капитан, правда, было сунулся помочь, но я отмахнулся: нефиг, сам разомнусь.

А в субботу, 26-го августа, случилось событие похуже порванной резины. Кормилица наша отдала богу душу… Хотя, гм, какие там души у коров? Правильнее будет сказать: «отбросила копыта».

— Не расстраивайся, баб, — пытаюсь подбодрить я родственницу. — А знаешь, у индусов поверье есть: если жизнь праведно прожить, то в следующей будешь жить лучше. Может, наша коровка…

— Быком родится! — гаркнул батя где-то рядом с трубкой. Очевидно, подслушивал наш разговор.

— Он что там, пьёт? Вам же завтра в Москву ехать, — уловил я знакомые с детства интонации отца.

— Приложился уже… Говорит, горе у него, не может не помянуть, — пояснила бабушка недовольным тоном.

— Его там ещё и бьют? — ещё раз удивился я, услышав глухой шлёпок и возмущение отца: «Только не по голове!»

— Ага, Верочка молодец! — в голосе бабули явное одобрение. — Ой, как поедем-то завтра? Напьётся ведь, срам один…

— Ну-ка, дай мне трубку, — потребовал я, но вместо отца услышал голос мамы Веры.

— Да я всё спрятала, сейчас даже в уборную с ним хожу, — докладывает мне Вера. — Он у меня под контролем. Ничего, к утру протрезвеет. Слушай, Анатолий, тут случай странный вышел… — Она сбавила голос, и в её интонации появилось что-то заговорщицкое. — Мы сарайку собрались сносить, ну ту, что у забора. Там хлам один, Валера сам ломал ну и мы помогали. Так представляешь… под полом мы с бабушкой нашли… Мой слава богу не видел… Погоди, Валере мы ничего не сказали гляну где он, не греет ли уши… — и Вера прервалась.

Наверное пошла смотреть, где батя. Но что нашли там, я уже знаю…