Светлый пепел луны. Книга 3 - Тэнло Вэйчжи

Новость о том, что Цан Цзюминю велено жениться на приемной дочери старейшины, вызвала у учеников противоречивые чувства. В Пэнлае всем давно известно, что Цай Шуан предназначена ему в даосские супруги, а с другой стороны, добрая половина последователей знала, что невесту соблазнили. Конечно, прежде всего совершенствующихся заботит бессмертие, целомудрие женщин их не слишком волнует, однако Цай Шуан сравнительно недавно попала в их мир и восприняла случившееся как позор. Рыдая, она сказала отцу, что Вэй Сюй овладел ею силой, а в сердце у нее по-прежнему только праведный старший собрат. Ходили слухи о том, что младшая соученица пыталась покончить с собой еще несколько раз, но старейшина спасал ее и теперь приказал Цан Цзюминю взять несчастную в жены.

Сусу не знала почему, но чувствовала себя подавленной. Как-то раз она встретила Цай Шуан. Лицо той потеряло прежнюю белизну и румянец и стало желтоватым: было заметно, что холодная ци Ледяного омута отняла у нее здоровье. Хотя приемная дочь старейшины встала на путь к бессмертию, в душе она по-прежнему оставалась простой смертной, поэтому с застенчивым и робким видом собственноручно вышивала свою свадебную фату. Взглянув на ярко-красную ткань, Сусу поджала губы.

Цай Шуан сразу заметила ее. С невинной и счастливой улыбкой, как будто забыв об их вражде, она подошла, взяла Сусу за руку и сказала:

– Сестрица, ты ищешь брата Цзюминя? Его здесь нет.

Сусу отняла у нее свою руку:

– А, понятно.

Ей не нравилась Цай Шуан, поэтому и говорить с этой женщиной совершенно не хотелось. Видя, что Сусу не собирается с ней церемониться, та остановила ее:

– Разве ты не хочешь узнать, где брат Цзюминь?

Сусу обернулась, посмотрела на нее с улыбкой, покачала головой и ответила:

– Я не буду спрашивать, так что можешь не говорить мне.

Цай Шуан потемнела лицом, но сделала вид, что не услышала ее слов.

– Он отправился в мой прежний мир, чтобы добыть для меня слезы русалки. У людей существует традиция дарить подарки на свадьбу – например, девяносто девять жемчужных слезинок, которые помогут сохранить молодость, красоту и здоровье на веки вечные.

Сусу произнесла:

– С тобой очень трудно разговаривать. Давай так: если хочешь что-то сказать, переходи уже к делу…

Но Цай Шуан с жалким видом бросила на нее укоризненный взгляд.

– Ты боишься меня? – вдруг догадалась собеседница и, наклонив голову, замерла. Затем понимающе улыбнулась: – И чего же ты опасаешься? Что я отомщу тебе и сброшу в Ледяной омут? Или что Цан Цзюминь влюбится в меня?

Губы Цай Шуан задрожали.

– Не говори чепухи! Если бы ты ему нравилась, разве согласился бы он жениться на мне?

– Так я права! Именно этого ты и боишься!

Подражая плавной походке одной из самых обворожительных последовательниц Хэнъяна, Сусу подошла к испуганно замершей молодой женщине.

Цай Шуан попятилась:

– Что ты собираешься делать?!

– Всего лишь хочу сказать: хватит хитрить и давить на жалость. Иначе тебя ждет вот такая участь…

Она взяла нефритовый камешек, поднесла его к носу Цай Шуан, раздавила в пыль и пошла прочь, оставив невесту наставника в шоке.

Когда Сусу отошла на несколько шагов, улыбка сползла с ее лица, и она принялась с досадой пинать мелкий гравий под ногами. В точке лин-тай разливалось тепло: дао безжалостности продолжало свое течение внутри нее, но девушка гадала, почему на сердце стало так тяжело. Может, Цай Шуан намеренно притворяется жалкой, чтобы заставить ей уступить? Полегчает ли, если отомстить?

Ночью под деревьями абрикоса, что цветут на Пэнлае круглый год, Сусу открыла бамбуковую корзину и выпустила жаб.

– Идите и напугайте ее!

Уродливые твари, одна противнее другой, запрыгали по ее приказу к павильону Цай Шуан, и вскоре оттуда донесся хриплый крик. Затем на улицу выскочила приемная дочь старейшины, визжа, как сумасшедшая, и гораздо уродливее тех жаб. От жалкого вида не осталось и следа. Глядя на нее через окно, Сусу наконец почувствовала себя лучше. Она хлопнула в ладоши и уже собиралась уходить, когда почувствовала на себе чей-то холодный взгляд.

– Цан Цзюминь?!

Он взмахнул рукой, и жабы превратились в пепел.

– Ты считаешь, что у тебя есть право досаждать ей? – спросил он.

Сусу на мгновение остолбенела и хотела заговорить, но Цан Цзюминь внезапно напал. Тотчас она оказалась в плену развевающегося знамени Подчинения души. Оно быстро завращалось, темно-синим сиянием удерживая ее внутри, и девушка почувствовала резкую боль в духе-шэнь и душах-хунь и упала наземь. Когда знамя начало вытягивать из нее души-хунь и души-по, в просвет она успела увидеть беспощадный взгляд наставника.

Девушка не хотела умирать, но и сил сопротивляться у нее не было. И тут между ее бровей вспыхнул белый свет, и знамя разлетелось в клочья. Сусу выплюнула кровь и, теряя сознание, услышала голос Яо Гуан, которая звала ее по имени.

Человек, выглядевший в точности как Цан Цзюминь, пошел прочь. Постепенно его облик менялся, пока не проступили черты старейшины Дун И. Его лицо было мрачным.

«Оказывается, что-то ее защищает».

Демон кошмаров посмотрел на стеклянную бусину, покрытую сеточкой трещин, и опечалился так, как если бы потерял родителей: «Жемчужина Тысячи лиц утратила свою силу, вот и конец прекрасному сну. Повелитель скоро вернется в реальность. Несчастному не повезло родиться под одинокой звездой… Убьет ли он меня, когда очнется?»

По другую сторону жемчужины отражался израненный Цан Цзюминь. Стоя под дождем в мире людей, он закрыл глаза. Ему удалось добыть девяносто девять русалочьих слез, и каждая из них была подобна изумительной по красоте жемчужине.

На обратном пути в его глазах то и дело мелькала едва заметная улыбка. Однако, когда он прибыл, ученик сообщил ему:

– Совершенствующаяся Ли ушла несколько дней назад, но так и не вернулась.

Радость в глазах молодого человека померкла, а сердце сжалось от дурного предчувствия.

Чуть позже, с довольной улыбкой разглядывая русалочий жемчуг, покоящийся в драгоценной шкатулке, старейшина Дун И воскликнул:

– У тебя все получилось! Но, к сожалению, девица решила уехать.

Цан Цзюминь хмуро ответил:

– Разве ты не обещал мне…

– Да, у нас был уговор, что, если ты добудешь слезы вымершего народа русалок, я верну приемную дочь в мир людей и отдам ее в жены простому смертному.

Он бросил одну из жемчужин обратно в шкатулку.

– Еще я сказал, что позволю тебе отправиться в Хэнъян, чтобы просить