Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

— Да, я что-то слышал о таком случае, — кивнув, задумчиво сказал генерал. — Скандал замяли.

— На листе приёма в производство, как мне объяснили знакомые, стоит подпись человека, которого нельзя тронуть. Они сейчас в фаворе. А раз его нельзя тронуть, то и остальных виновников тоже.

— Погоди, капитан, — подал голос дивизионный комиссар. — Если снаряды бракованные, как же вы будете управлять батальоном в бою? Атаковать вражеские танки?

— Да так и буду, из засады в упор. А так, то, что танки идут на танки, это очень большая редкость, обычно танки применяются против пехоты, и редко против механизированных подразделений. А против пехоты и наши легкие танки хороши. Хотя конечно будут гореть как спички, если ими атаковать противника воюя на его условиях. К чему как раз наш устав и подталкивает. Взять обычную немецкую пехотную роту. Там в каждой роте минимум шесть противотанковых ружей, которые даже наши «Двадцать Шестые» в лоб берут, пусть метров и со ста. На донышках пуль, химическое средство слезоточивого действия. О чём солдаты знают, и держат люки на прицеле. Как танк подбивают, экипаж лезет наружу, в соплях и слезах, и его сразу уничтожают. Даже если танк не подбит, внутри не высидишь, вот и будут лежать рядом убитыми. Это только пехотное оружие, есть ещё противотанковые пушки, у каждого батальона по шесть штук. Я изучаю военные силы вероятного противника, методики и устав. Эти пушки бьют наши танки с пятьсот метров, достаточно легко. Поэтому наши конструкторы и выпустили средние и тяжи, чтобы противостоять таким вот противотанковым средствам. Только и их применять нужно уметь. Поэтому разницы нет, что новейшие, что старые машины, гореть они будут одинаково. А так как основной противник, это пехота, то бить я буду их осколочными снарядами и шрапнелью, беря в боекомплекты именно их. Ну максимум десяток бронебойных, на всякий случай. И бить буду на своих условиях. Они простые. Встать в засаду, замаскировавшись, и бить противника в походных колоннах. То есть, брать неожиданностью. А атаковать строем, это смерть подразделению. Даже если против вражеских танков выйти, потерь будет меньше, чем от пехоты. Не смотря на то, что кажется это лёгкая цель. Честно скажу предпочту выйти против танков противника. Любая пехотная дивизия Вермахта, без особых усилий остановит атаку танковой дивизии РККА. Ну возьмут они первую линию, так завязнут на второй и будут перемолоты в обороне. Это всё довольно легко понять, просто почитав устав Вермахта и устав РККА.

— И у вас есть уставы Вермахта? — уточнил командующий.

— Есть, в чемодане. И рукописаний журнал перевода. Желает ознакомиться?

— Да, оставите моему адъютанту, изучу чуть позже. Вернемся к вам, по вашему мнению устав не соответствует современным методикам войны?

— Совершенно верно. Он времён ну максимум Испанской войны тридцать шестого года, но современные веянья диктуют новые методики войны, немцы их уже отработали, а у нас не чешутся. Я же, изучив оба устава, выбрал из них лучшее и сформировал свой устав, прописав что и как делать в случае войны механизированными частями. По нему и буду действовать.

— И устав наш вам не писан?

— Совершенно верно. Во время мирного времени он ещё работает, и ему можно и нужно следовать, а вот в военное, от него только вред. Я не знаю сознательно это сделали, или просто не продумано, но что есть. Я командир новой формации, как нас называют, с боевым опытом, поэтому если вижу что уставу нужно следовать, это приведёт к победе, буду следовать, если вижу что потеряю матчасть и бойцов, там приказы не выполню, хотя обязан выполнять приказы. Как бы это помягче это сказать? Наср*ть. Мне просто наср*ть будет на устав, и я буду воевать, используя свой опыт и свои методики. Потому что я знаю, они рабочие и они отработаны во время Финской войны. Да, против диверсантов, когда я был начальником охраны тыла, но танки против пехоты, причём элитной, егерей, хорошо себя показали. Поэтому буду вести бои против пехоты. Я не смогу остановить наступление Вермахта, хотя даже знаю день нападения, когда они нападут, но пустить кровь, нанести потери, смогу.

— Вы знаете дату нападения?

— Двадцать второе июня, три утра сорок пять минут. Даже знаю планы противника по первому месяцу войны. Первый удар, всей авиацией противника по нашим военным аэродромам. За три дня захватить полное господство в небе, чтобы днём бомбить свободно наши колонны на дорогах. Также артиллерийский удар по частям у границы. А так как этот день выходной, командиры все дома, то разгром будет полный. Вперёд двинут пехотные части. Наши войска сосредоточены у границы тремя волнами. У Вермахта приказ, все наши войска, всю кадровую армию, перемолоть у границы, это первая и главная задача. По очереди все три волны и перемелют. А с мобилизованными дивизиями они потом легко справятся, тем более всё вооружение для этих дивизий, за каким-то надом, привезли сюда, и склады будут захвачены в первые дни войны. Так что моя дивизия будет разгромлена за первые два дня войны, мой батальон тоже, потому как я буду обязан выполнять приказы штаба и вышестоящих командиров. Если буду выполнять. Так вот, собрав выживших танкистов, я уведу их в лес, пока нашу армию уничтожают, на это потребуется около недели, разбитые дивизии будут отходить в тыл, немцы двинут дальше, беря эти территории под контроль, свои администрации, управление, охрана тыла, и самое лакомое, тыловые подразделения обеспечения. Я снова сформирую батальон, за счёт танков с мест боёв, со складов добуду топливо и боезапас, сформирую механизированный батальон, и буду бить в мягкое подбрюшье тылов противника, расстреливая грузовые составы, автоколонны, и пехотные колонны маршевых пополнений. Вот это для них будет страшный удар. Да они против одного моего батальона целый моторизованный корпус бросят, поверьте.

— Да, наговорил ты Макеев, на три статьи. И не боишься? — спросил дивизионный комиссар.

— Нет.

— Откуда информация?

— На Украине службу нёс, семь любовниц имел из местных, две связны были с контрабандистами, братья их ходили на ту сторону. Дорого, а я на свои информацию покупал, но всё что вы услышали, получил от них. Кстати, за два дня до начала войны, эти края наводнят диверсанты в нашей форме, особенно в форме НКВД, будут тихо уничтожать комсостав, пряча тела,