Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

и небольшие подразделения. Особенно с началом войны отстреливать командиров, что спешат к своим частям. Понимать панику и неразбериху. Ну и связь режут. Точнее связь это самое важное, остальное второстепенно. Поэтому в первый день будет потеряно управление войсками, что кстати, как командованию армии, может стоить вам головы, виновных начнут искать, вспомнят про этот случай. Так что подготовлено всё со стороны противника, ну очень хорошо. Я конечно же сообщил командованию, пытался достучаться до штаба корпуса и выше. Мне же сказали, иди е*и мозги кому другому и отправили к вам.

— Радости от этого как-то нет, — задумчиво пробормотал генерал.

Почему я всё это вывалил? Да вот решил достучаться, раз такой удачный момент вышел. Если бы генерал меня не окликнул, до этого разговора бы не дошло. Так что сам себе собака злая. А так всё выдал. Могут меня наказать? О, вполне, как говорят, был бы человек, а дело найдётся. Вон как на меня один из политработников, в звании полкового комиссара, не хорошо поглядывает. Уверен, что он начальник Особого отдела армии. Все как-то задумчивыми были, только трое кипели гневом, наливались красным, но обрушиваться на меня с обвинениями и матом мешало присутствие генералов. Вот мельком глянув, дальше по улице, негромко спросил:

— Кто тут начальник Особого отдела армии?

— Это я, полковой комиссар Панфилов, — манул рукой тот самый комиссар.

— Товарищ полковой комиссар, сколько лет сколько зим, — распахнул я руки. — В прошлый раз мы с вами виделись в Большим театре, в Москве, вы тогда ещё выпили и в оркестровую яму упали.

Подойдя, взяв его за плечи, стал делать вид что целую в обе щёки, по очереди, сам же зашептал:

— Слева грузовик «ЗИС», крытый, рядом два командира и два бойца. Грузят что-то. Один боец и один командир, финские диверсанты. Я тогда упустил их, две трети группы уничтожил, а эти ушли. Обе рожи запомнил, они это. Успели раненых в обозе вырезать, су*и. Дальше ваша работа, действуйте.

Отстранившись, внимательно на того глядя, и сказал:

— Извините, обознался.

Мой шёпот слышать могли от силы пара командиров рядом, они стали косые взгляды бросать дальше по улице, где в машину носили какие-то коробки. Тот кивнул и быстрым шагом скрылся в здании, на что я неодобрительно покачал головой. Палевно шёл, слишком торопился. Пока же вернулся к генералам, что с интересом за всем следили. И кстати, я действительно узнал этих двоих. Но встретил их не в этой жизни, тут я солгал, наспех найдя причину для опознания. Нет, это было в прошлой жизни, когда вышли к своим у Мозыря, четыре дня там стояли, до назначения к летунам. Рядом с медсанбатом машину с диверсантами побили, все в форме НКВД были, вот в ряд и выложили тела. С десяток. Все бегали смотреть, ну и я тоже. Запись вёл, лица всех записал. После войны выяснил, опознав, когда к захваченным архивам доступ был как капитана НКВД, кто такие и где служили. Оба из батальона «Нахтигаль». Впрочем, сейчас уже в полк вроде развёрнут. А так у того уничтоженного обоза мой взвод НКВД действительно застал егерей. Почти всех побили, но часть ушла. Проверить легко. А как вернулся к генералам, тот дивизионный комиссар и отдал приказ:

— Арестовать.

— Погоди, Фёдор Иванович, — остановил того Коробков. — Не торопись.

Судя по тому как удивлённо дивизионный комиссар посмотрел на командующего, обычно от того возражений в делах Политуправления не было. Видимо генерал из тех, что старается от них дистанцироваться, вроде как моя хата с краю. Не привык тот к такому, чтобы его тормозили, но возражать не стал, с интересом стал ожидать что дальше будет, а Коробков сказал:

— Говорить все умеют, капитан, а как до дела дойдёт… Вот что, сегодня батальон примешь, и ночью выводишь его с места сосредоточения. Приказываю, выйти к полигону в Поддубно. Задача оборонять полигон. Против тебя пойдёт вся дивизия, со всеми средствами усиления. Лично следить буду за маневрами. Продержишься сутки, считай никаких оргвыводов по сказанному тобой не будет. А я решу, как с тобой дальше поступить. По лицу полковника Богданова вижу, что в дивизии тебе очень не рады. Поищем другое место. Ну что, выстоишь против дивизии?

— Да я её разгромлю.

Это вызвало смех у командиров что это слышали. Коробков же улыбнулся, и похлопал меня по плечу. Ну а дальше в здание штаба. А на улице до стрельбы дошло, брали диверсантов. Оказывается, те вывозили секретные бумаги штаба. Да. Более того, они делали это законно, пусть и по липовым документам, наши сами отдавали. Так вот, когда в штабе накапливается ряд второстепенных документов, их отправляют на уничтожение, этим секретный отдел занимается. Просто сжигали. Вот диверсанты с документами такой группы, ликвидации, спокойно приехали, принимали документы и готовились уехать. А там множество всего, свежих и нет приказов, а главное, можно узнать расположение всех частей армии. То есть, особисты за голову схватились, те это не первый раз проворачивали, и уже кололи двоих подранков. Коробкову доложили, тот в шоке был. Из штаба округа выехала спецгруппа. Дело-то серьёзное. А я отдал устав и рукописный перевод адъютанту генерала, и дальше меня отправили на машине в дивизию. «Эмка» комдива была, тут он сам, комиссар и начальник штаба дивизии. Совещание было, к слову, с командирами частей Четырнадцатого мехкорпуса. Комкор тоже будет. Ой, напугали ежа голой попой.

Весело напевая, я спрыгнул с танка, и подошёл к комдиву Богданову, принимая у него синий флаг капитуляции. Не хотел выходить и отдавать, пришлось подъехать и тюкнуть передком в угол здания. Отчего оно сотряслось. Тогда вышел. Ну а что они хотели? Ночной марш к танковому полигону, дальше рассредоточил танки, и сначала разбил из засады передовой танковой полк, как раз откуда мой батальон, арбитры засчитали уничтожение, а потом днём, совершил марш по бездорожью, по пути громя тылы, три подразделения записали в уничтоженные, и штурмом взял штаб дивизии, что встал в деревне, трасса на Пружаны. Причём не обращал внимания на вопли деревенских, по огородам шли, даже танк второй группы один сарай развалил, и взяли на прицел дома, где штаб размещался, часть танков блокировали силы охранения и зенитчиков. Ну вот и всё. Тем конечно сообщили, что колонна к ним идёт, но эвакуировать не успели, я блокировал все дороги.

Коробков, что тут же был, с частью командиров штаба и Политуправления, начал громко аплодировать, комкор