Из рода Бурого Медведя. Том 1 - Федор Анатольев

И тут вошёл управляющий.

— Вы же здесь не собрались драться? — спросил с ходу он и веско добавил: — Опять…

— Нет, — сказал Збигнев, медленно двигаясь к своему столу. — Я просто показал Михаилу что могу достать свой Огенный клинок в любое время дня и суток, в любом состоянии. Могу сделать то, что Михаилу будет недоступно никогда…

— Это мы ещё посмотрим, — не выдержал я.

— Имейте совесть, — сказал Семён Павлович. — Мне не нужна ваша ругань, я пришёл сюда отужинать, спокойно, в тишине… неужели вам мало в охране достаётся, что вы вечно собачитесь. А ещё Буровы…

Первыми вышли Збигнев и Гена. Спустя несколько минут, что бы не столкнуться на улице, мы тоже поспешили выйти. Но когда я выходил, Семён Павлович мне сказал:

— Зайди ко мне Миша, через часик.

Я замер в двери, прокручивая в голое — с чем это может быть связанно. — Хорошо, — ответил я. — Зайду…

— Чего это он? — спросил Никита когда мы вышли.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Через час я поднялся наверх, в круглую комнату управляющего. Постучавшись, я вошёл.

— Завтра ночью будет прорыв, — сообщил мне с ходу Семён Павлович. — И ты в составе десяти человек отправишься это пресечь…

— А откуда вы знаете? — удивился я.

— Я провидец Миша, кроме того что стихийник. Почему по твоему Илья Фёдорович поставил меня управляющим… не только потому что я Буров.

— И что прямо так видите, всё и везде?

— Не такой я хороший, что бы видеть «везде». Но здешние места я хорошо изучил, поэтому часто получаю довольно точные виденья, что и где может происходить…

— Кроме волков, — вспомнил я.

— К сожалению, — подтвердил он.

— И сколько вы видели врагов?

— Трое, но я почему-то не верю, — задумчиво сказал Семён Павлович.

— Поэтому нас там будет с десяток? — спросил я.

— Да, — ответил Семён Павлович. — Поэтому Миша, будет очень неплохо если ты сможешь достать Огненный клинок…

— Будет неплохо, — согласился я. — Но такоё чувство, что он живёт свей жизнью…

— Я тебе полностью доверяю. И хочу что бы ты никому не говорил кто именно увидел прорыв. Мы договорились Миша?

— Я конечно никому не скажу, — ответил я. — Но зачем вы мне тогда раскрылись.

Семён Павлович улыбнулся мне как ребёнку и сказал:

— Молод ты ещё Миша… а моё поведение, это особый знак доверия для тебя. Я надеюсь ты этого не забудешь…

Тогда я всё понял. Этот человек пытался строит отношения с будущим, как он предполагал, главой рода Буровых. И считал, что даже если он умрёт к тому времени, я перенесу своё хорошее к нему на отношение к его детям и внукам. Что ж, я не забуду. Про него я понял, что человек он хороший, сильный и надёжный. А таких забывать нельзя…

— Я не забуду, — сказал я.

— Тебе будет полезно, — добавил Семён Павлович. — Тяжёлые бои для тебя кончились, вдруг там тебе удастся себя проявить, обуздать Огненный клинок наконец. Больно трудно он тебе даётся...

Зачем и куда они собрались прорываться мне так и осталось непонятно. Но я подозревал, что они хотели пройти за кристаллами… на базу? Или есть тайник где-то в лесу? Я подумал про это когда спускался вниз по лестнице. Хотел вернутся, спросить. Но затем решил: какая разница. Всё равно идти в бой.

На анти диверсионную операцию мы поехали вместе с Никитой и… Збигневым с Геной. Ехали мы на лошадях.

— Поскорей бы разобраться с этими…, — начал Никита. — Ожидание нервирует.

— А кто это «эти»? — спросил я. — Ты не в курсе? Не Бойговы…

— Стихийники сказали, что залётная группа, — ответил Никита. — Есть подозрения, что через Бойговых… очень им не понравилось что мы потопили их корабль и убили восемь человек из их рода…

— Так они первые напали, убили моряков, нас чуть не пришибли… И в позапрошлом году тоже первые напали, корабль потопили и наверняка кого-то убили…

Лошадей мы оставили загодя за километр до предполагаемого места. Мы вышли на опушку леса испещренную мелкими холмиками, поросшую соснами ёлками. Это было десять часов вечера, когда солнце ещё в тех места не село. Но так было задумано, так как Семён Павлович не знал точно часа, когда они прибудут. Как он сказал это случиться где-то между двенадцатью и тремя часами ночи. На заданье выслали самых верных. Но как оказалось позже из всей компании только я знал, что Семён Павлович провидец. Остальные считали, что сведения получены со стороны…

Я лёг в траву и решил подремать.

— Давай Никита поспим что ли перед боев, по часику, — сказал я.

— Ну и горазд ты спать, — сказал Никита.

— Давай я посплю два часа вместо одного, а ты покарауль…, — тогда предложил я.

Никита задумался, а потом ответил:

— Давай лучше каждый по часу…

Проснулся я за полночь. Никита решил меня не будить и на часах показывало полпервого. Но никого не было. Мы сидели с ним молча в своём укрытии, замаскированном ветками.

— Неужели с помощью магии нельзя нас обнаружить…

— Я не умею, но есть такие умельцы, — прошептал Никита. — Но не будут же на каждом шагу использовать…

Они появились в час пятнадцать ночи. Я как раз посмотрел на часы. Когда поднял взгляд, то увидел вражеский отряд. Врагов оказалось вовсе не трое, как предполагалось… а тринадцать. Видение управляющего оставляло желать лучшего в плане точности. Первым залпом из всех магических орудий тяжёлой артиллерии удалось уничтожить троих и ранить ещё пятерых. Я выстрелил огненным шаром, в самой его убойной вариации, но его сбила ледяная глыба. Со вторым огненным шаром выпущенным Збигневым случилось тоже самое, лишь третий выпущенный огневиком с базы попал в цель. Троих не спасли даже магические щиты. Что ни говори, а убойность у огненного стихийника даже с мощью чуть выше среднего колоссальная.

После этого каждый из нас сошёлся с противником в смертельной битве. Мне достался чернобородый мужик, слегка опалённый огненным шаром, но всё еще довольно шустрый стихийник. Первым делом он поспешил сблизиться со мной, перехватив поудобней большой двуручный топор. Я же держал в руках широкий меч. Я почему то решил что этот стихийник земли узкой специализации.

Так и вышло. За те недели боёв я неплохо поднаторел во владении мечом. Мы сошлись в ожесточённой схватке. Метал на металл! Лезвие о лезвие! Искры противостояния! Он неплохо владел топором. Лезвие часто мелькало над моей головой. Я ткнул ему в живот. Мимо! Он рубанул меня