Черный ратник. Книга 2 - Макс Гато

Мирон закивал, засеменил в подсобку и через несколько мгновений вынес то, от чего у Ярославы округлились глаза. Это был короткий сарафан подавальщицы из дешёвой, но яркой бордовой ткани. Его носила Люба, девушка, которая работает здесь по вечерам. Сарафан явно привлечет больше внимания, чем сама Ярослава.

Рыжая взяла его двумя пальцами.

— Ты серьёзно?

— Не хочешь, — невозмутимо ответил я. — не переодевайся. Всегда можно найти другой выход.

Ярослава бросила на меня убийственный взгляд, но, стиснув зубы, скрылась в той же подсобке. Мирон старался не смотреть в ту сторону и принялся накрывать на стол.

Ярослава вскоре вышла наружу. Сарафан облегал её плечи и грудь, подчёркивая высокую упругую линию бюста, которую обычно скрывали доспехи. Тонкая талия рыжей была перехвачена тканым поясом, от которого сарафан расходился вниз короткими свободными складками, заканчиваясь намного выше колен.

Каждое движение Ярославы открывало взгляду длинные стройные ноги, а простые кожаные сандалии подчёркивали изящество и, что уж греха таить, вульгарность наряда. Рыжие волосы девушки были распущены и небрежно спадали на шею, оттеняя бледную кожу и делая её зелёные глаза ещё ярче.

Я кашлянул, прочищая горло. По телу пробежала волна тепла.

— Что⁈ — огрызнулась Ярослава, заметив мой взгляд, в её глазах горел вызов.

— Идеально, — сказал я честно.

— Сама знаю, — проворчала Ярослава. Её щёки немного порозовели. — Если кто-то из грязных ублюдков меня тронет, я перережу им глотки.

Я кивнул.

— И ещё, — добавила Ярослава чуть тише, — не вздумай рассказать хоть кому-то.

Я снова кивнул, а затем отправился делать последние приготовления. Проверил Артёма и его Воронов. Они не заходили внутрь, их силуэты растворились в сгущающихся сумерках за пределами трактира. Вороны блокировали оба выхода из переулка, ведущего к «Коту», а Артём занял позицию на крыше соседнего дома.

«Усталый кот» постепенно заполнился пряным вкусным запахом домашней еды. Стол постепенно заставлялся яствами.

Ярослава помогала трактирщику, оставив недовольство и смущение. Когда все приготовления были закончены, я занял своё место в тени под лестницей. Чёрная аура мягко растеклась по всему телу, и моё присутствие практически исчезло.

Ярослава принялась вытирать стол, несмотря на то что он был чистым. Она незаметно проверила нож, припрятанный у неё под поясом. Мирон нервно стучал пальцами по столешнице.

Некоторое время мы просто ждали, до тех пор пока снаружи не донёсся далёкий свист птицы. Это был сигнал. Сигнал о том, что цель появилась в поле зрения.

Не прошло и пары мгновений, как за окнами трактира раздались тяжёлые шаги и приглушённые голоса. Они приближались и приближались. И вот дверь скрипнула и медленно открылась, впуская внутрь полосу тусклого вечернего света.

— Ну что, хозяин, — раздался хрипловатый голос, — созрел для разговора?

Глава 23

Барс сделал шаг внутрь. Он не был особо высоким, пожалуй, чуть-чуть ниже меня, и ширины в плечах в нём тоже не было. Вот только каждое движение было каким-то методичным и напряжённым, как сжатая пружина. Его рот и нос закрывала маска, только багровый рубец через правую бровь выделялся на лице. На поясе висел простой короткий меч.

Глаза Барса не выражали ничего, кроме усталости и осторожности. Он выхватывал все детали: Мирона, у стойки застывшего с кружкой в руках, стол, накрытый от души, и Ярославу.

На ней его глаза задержались дольше, чем на всём остальном. Он не ползал по её телу с пошлостью, а оценивал, как охотник оценивает незнакомую зверюшку. Неумелые движения Ярославы отлично вписывались в роль.

В её зелёных глазах мерцала искусственно подогретая глупость. Вот только страха не было. Возможно, это насторожило Барса. А может, и нет. Дерзких девок в Ярмуте хватало.

— Новенькая? — бросил Барс Мирону, не сводя глаз с Ярославы.

Голос у Барса был низким, немного потёртым, с дымком. Мирон вздрогнул, как от удара хлыста. Он быстро и нервно кивнул.

— Люба… заболела. Это новая девка.

Он сглотнул и попытался заговорить с нотками раздражения.

— Она неумёха. Ещё толком ничего не умеет, дармоедка.

Барс только фыркнул. Его не интересовали работники трактира. Он отвел взгляд от Ярославы и медленно, неторопливо направился к столу, заставленному яствами. Его тяжёлые уверенные шаги глухо стучали по половицам. За ним вошли ещё четверо. Он явился сюда не с толпой, а с отрядом.

Его люди не толкались и не переговаривались. Один, самый молодой и немного нервный, остался у двери, прислонившись спиной к косяку. Он скрестил руки на груди там, где красовались ножны и рукояти ножей.

Двое других, похожих друг на друга и ростом, и суровостью, и молчаливостью, заняли позиции у окон, откуда был виден и зал, и улица. Последний, коренастый, с бычьей шеей, встал чуть левее Барса. Маленькие глазки-бойницы непрерывно следили за Мироном.

Они создали периметр — профессиональный и без всяких указаний. Это уже не уличные босяки или воришки, а бывшие солдаты или наёмники, применяющие дисциплину и в криминале.

Барс подошёл к столу, но сразу не сел. Он остановился и медленно, методично осмотрел абсолютно всё: каждую тарелку, каждую миску, каждый стакан. Он наклонился, втянул носом воздух, уловив запах мяса, свежего хлеба, квашеной капусты и пива. Его глаза сузились.

Он протянул руку, неспешно взял ломоть хлеба, помял его в пальцах, проверяя упругость. Он отломил крохотный кусочек и положил на язык, затем медленно разжевал, не отводя взгляда от Мирона. А после взял кружку и поднёс её к свету, наблюдая за тем, как медленно сходит шапка из пены, понюхал. Его лицо было сокрыто маской, но глаза оставались холодными и спокойными.

— Щедро, — наконец произнёс он. Его голос эхом разнёсся по трактиру. — Особенно для того, кто ещё пару дней назад посылал меня и моих ребят нахрен.

Он отследил реакцию Мирона на его слова. Трактирщик побледнел ещё больше. Его губы задрожали, но он удержался от реакции. Пальцы Ярославы, лежавшие на краю стола, который она протирала, впились в дерево.

Барс поставил кружку на стол с тихим, но отчётливым стуком.

— Меняешь гнев на милость, старик? — спросил он, и в его ледяных глазах вспыхнула искра циничного любопытства. — Или, может, решил, что осилить нас сможешь?

Барс не улыбался. И вопрос не был риторическим. Это был прямой, смертельно опасный вызов. Барс ждал ответа, и от него зависело, превратится ли эта встреча в бойню здесь и сейчас или пойдёт по моему сценарию.

Мирон вжался в стойку. Его лицо выглядело пепельно-серым. На его висках пульсировали жилы, а кулаки сжались под прилавком. Мирон явно помнил смерть своего