"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Нет. Это министр юстиции и я хочу видеть директора.

— Ээээ…

— Сейчас хочу видеть. Буду у вас через пятнадцать минут и хотел бы его лицезреть.

Я сбросил вызов, предоставив возможность секретарю самому делать выводы.

Дорога вела нас по ухабам через мост над Тоболом в какой-то там Манильский посад, где дорогу нам преградил шлагбаум.

Единорог с позывным Электрик притормозил, выскочил, козырнул удостоверением (по-моему, к этому он прибавил демонстрацию табельного Heckler Koch 11–43) и нас без заминок пропустили.

Территория предприятия была большой, имела собственный железнодорожный путь, где сейчас разгружался, прямо с железнодорожных путей и на баржу, какой-то состав, создавая много весёлого делового шума.

Я попросил притормозить у двух работяг, которые с независимым видом (типа, нам можно) — вальяжно курили.

— Здорова, земляки, — вышел и поздоровался я. — А что, работы много?

— Хватает… Вам договорной отдел? Что-то отвезти?

— Вроде того. Это в здании управления?

— Да, у них отдельный вход, слева, там козырёк такой, ажурный.

— Понял. А само здание где?

— А вот так прямо езжайте и на втором повороте резко вправо, такое кирпичное строение. Да Вы не заблудитесь, если раньше повернёте, то окажетесь между штабелей некондиционного леса, а если промахнётесь, то в ремонтный цех попадёте.

— Понял.

* * *

Дверь в кабинете директора была открыта нараспашку, секретаря на месте не было.

— Какой ещё министр, Маш? Ну, может, это шутка или ты ослышалась?

— А вот такой министр, — за миг до того, как внутрь вошёл я, в длинный узкий кабинет директора заглянул единорог и убедился, что опасностей нет, занял место в приёмной, сцапав какой-то журнал про жизнь столичной богемы.

Я зашёл и критически осмотрел кабинет. Вообще кабинет, особенно если в нём сидит один человек, многое про него может сказать, про его внутреннее состояние. Не всегда идеальный порядок — это хорошо, не всегда бардак признак безделия. Наверное, чтобы разобраться в этом нужна кафедра психологов и полвека времени.

Тут был длинный стол совещаний, вдоль стены стоял очень широченный шкаф, в одной из секций которого по-хозяйски расположился самовар.

— А Вы чай будете? — с робкой надеждой спросил крепыш с небольшими залысинами, вероятно, хозяин кабинета и местный руководитель.

— Буду.

Он сделал жест секретарю, и она бесшумно удалилась, закрыв за собой дверь.

Я открыл окна в кабинете, чтобы проветрить его. Тут было как-то душно и накурено. После — сел посреди стола, выбрав место так, чтобы за спиной у меня была стена, и открывался вид на весь кабинет.

— Вы, наверное, Аркадий Ефимович? — спросил директор, пока возился с самоваром, наливая нам по чашке ароматного зелёного чая с какими-то местными степными травами.

Я кивнул, давая ему возможность продолжить говорить.

— Нам говорили, что Вы приняли наследство, что Вы теперь вроде как новый акционер, а если ещё нет, то это вопрос ближайшего времени?

— Сегодня оформил, — лаконично подтвердил я.

— И что Вы, наверное, вместо Амбера… Простите, Амвросия Дмитриевича, теперь заняли пост министра?

Я снова кивнул.

— Юстиции, верно?

— Да.

— Врать не буду, не знаю, чем Ваше министерство занимается.

— Как и большинство. У меня, знаете, есть боевое подразделение с правом производить аресты и применять оружие.

Он моментально поднял ладони в примирительным жесте.

— Сразу заявляю, что мы с партнёрами не намерены вступать с Вами в конфликт. Правда, признаться, мы не спешили, не пытались ускорить процесс нашей встречи.

— Это я заметил.

— По закону, совет директоров во второй декаде марта, так что мы хотели подготовиться, отчёт сделать, все формы, документацию.

— Предлагаю Вам для начала представиться.

— Простите, — он искренне и очень располагающе к себе хлопнул по лбу. — Где мои манеры? Грыков Александр Александрович, Ваш покорный слуга.

Он протянул мне руку для рукопожатия, подал чай, достал какие-то ароматные баранки и налил мёда, приговаривая, что он настоящий, башкирский. Чай и баранки меня мало интересовали, это так сказать, формальная часть церемонии ведения переговоров.

— А что Вас заставило затягивать встретиться со мной? — самым нейтральным тоном спросил я.

— Ну, как что? — обречённо опустил плечи Грыков. — Вы же захотите пересмотреть условия ведения бизнеса.

— Хм. Какой у меня процент акций, Сан Саныч? — ответ я знал и без него, но было любопытно, попытается ли он меня обмануть или ответить уклончиво.

— Семьдесят два. Ещё десять у Маравина, тот давно отошёл от дел, пьёт в своём поместье и появляется раз в год. А у нас с исполнителями по четыре с половиной.

— Вас и исполнителей Вы говорите сколько?

— Четверо. Максим руководит продажами, Евсей — технической частью, я — общее руководство и работа с госорганами, Марат контролирует движение судов.

— Значит Вы, по сути, топы? Расскажете свою историю? Откуда Вы знаете Амвросия Дмитриевича.

— Ах да, говорили, что вы были не очень близки. Мы познакомились в момент, когда он перестал активно посещать увеселительные заведения…

— Бросил кутить и бухать как конь. И? Он тогда решил заняться бизнесом?

— Ну, он тогда выбил у англичан крупную ссуду без процентов под залог земли, вложил в предприятие ни много ни мало миллион.

— Миллион?

— За ещё два года он вложил, в том числе за счёт прибылей, ещё почти три миллиона. Но это просто цифры. В реальности это самоходные баржи, эта база, это два маневровых буксира, плавучий док и пароходы. Это работники, это шесть собственных точек обслуживания, что здорово упрощает и экономит.

— Круто. Какой сейчас оборот в год?

— Около семи с половиной миллионов.

— И Вы боитесь, что я Вас отсюда выгоню?

Грыков поёжился, несмотря на то, что в кабинете было не холодно.

— Амбер… Простите, Амвросий Дмитриевич к судовым перевозкам остыл. Стал старше, как и Маравин.

Я понятия не имел кто такой Маравин, но он был отчасти прав. Вьюрковский уже лет десять как стал вести незаконную добычу макров на собственной Изнанке (а кто его остановит?), а потом вообще занялся наркоторговлей. Грузоперевозки, конечно, меркнут по сравнению с таким «бизнесом». Собственную фабрику так он вообще забросил, она буквально пустовала к моменту его смерти. Что называется, неэффективное управление. Говорят, что управляющего, который довёл фабрику до разорения, он лично застрелил.

При этом достаточно интересен был тот факт, что ни