"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

а Корф с отвагой обреченного сцепился с румяным пухляшом из пажеской четверки. Я же не без успеха отбивался сразу от двух пажей и даже смог в конце концов отправить одного на землю.

Жирную точку в противостоянии неожиданно поставил Георг. Он сдернул с моего плеча злобно пыхтящего Ходкевича, выругался — неожиданно крепко и почти без акцента — и четкой боксерской двоечкой, которой позавидовал бы даже Камбулат, отправил его сиятельство собирать пыль по стене гаража.

Увидев падение предводителя, пажи, не сговариваясь, развернулись и бросились наутек. Поплавский швырнул им вслед недопитый стакан с пивом — кажется, мой — а я успел не без удовольствия зарядить пухляшу увесистый пинок чуть пониже спину. Окрыленный успехом, Корф уже готов был пуститься в погоню, но…

— Полиция! — вдруг раздался крик.

Мы обернулись. Откуда-то со стороны пустыря к нам бежали две фигуры в темно-синей форме.

— Валим! — выдохнул Поплавский и первым сорвался с места.

Да что ж это за день такой? Опять беготня сплошная…

Нашей хорошо подготовленной и натасканной Медведем четверке не стоило никакого труда оторваться от местных стражей порядка. Да и Георг не отставал: видимо, в его учебном заведении физкультуру тоже уважали. В общем, минут через пять петляний мы смогли перейти на шаг и попытаться понять, где оказались.

— Что-то утомили меня эти экзерсисы… — пробурчал Камбулат. — Да и есть уже хочется.

— Давно!

Корф был мрачнее тучи, всем видом показывая, какие непереносимые страдания он испытывает. Еще бы! Завтрак проспал, здесь аппетит нагулял, а вместо обеда — сплошная суета.

— Всецело вас поддерживаю, судари! — А вот Поплавский прямо сиял. Кажется, ему такое времяпровождение было очень даже по нраву. — И сейчас я отведу вас в заведение, достойное не то, что четверых унтеров и одного герцога, а самих богов! Существуй они на самом деле — непременно обедали бы именно там! За мной, друзья! Трапеза не ждет!

И на этот раз спорить с ним никто не стал.

Глава 20

Вот только потрапезничать как хотелось, к сожалению, не удалось: за следующим же поворотом обнаружилась весьма злая и раздраженная четверка телохранителей Георга. Еще четверо отрезали нам путь к отступлению, и еще секунду назад выглядевший весьма довольным жизнью Георг повесил нос и пошел сдаваться.

Вот так и кончилась наша свобода.

Между его светлостью и старшим телохранителем состоялась весьма эмоциональная, но короткая беседа, по результатам которой Георг погрустнел еще сильнее. Вернувшись к нам, он пояснил причину своего расстройства.

— Господа, должен просить вас меня простить. Кажется, я немного заигрался и забыл о важных вещах.

— Например? — я приподнял бровь.

— Сейчас нам всем надлежит быть на неофициальном банкете в… В мою честь, — Георг скривился, будто лимон съел. — Знакомство с высшим светом Петербурга в неофициальной обстановке. Соответственно…

— Знакомство со светом, говоришь?

Я окинул взглядом себя и товарищей. Джинсы, куртки… Хорошо хоть перепачкаться, пока бодались с пажами, не успели…

Кстати, о пажах и высшем свете. Появление Ходкевича со своими прихлебателями в паре сотен километров от Пажеского, да еще и в самый обычный будний день, который даже красноперым непременно полагалось проводить на учебе, казалось невиданным совпадением… Но, похоже, таковым не было.

Георг. Вот ведь колбаса ливерная… Мог бы и предупредить!

— То есть убежать на самом деле ты хотел не от телохранителей, да? — проворчал я, сложив руки на груди.

Его светлость посмотрел куда-то в сторону и с явной неохотой кивнул. И злиться на него почему-то не очень-то и получалось: я слишком хорошо помнил, насколько продолжительными и унылыми в таких случаях обычно оказываются официальные мероприятия… Да и неофициальные тоже. На месте Георга я, пожалуй, и сам не постеснялся бы ненароком «потеряться» в незнакомом городе.

Но теперь ничего не поделаешь. Банкет — так банкет. Перспектива взирать на «свет» Петербурга прельщала мало, но там хотя бы будет еда. Я и сам успел качественно проголодаться, а бедняга Корф наверняка уже всерьез примеривался вновь удрать — только на этот раз в ближайшую лавку за соленым выборгским кренделем.

— Ну, пойдем, — вздохнул я. — На банкет. Посмотрим, как ты там будешь блистать.

Кажется, Георг почувствовал мое настроение. По крайней мере, держался он теперь чуть в стороне. И выглядел виноватым.

Детский сад какой-то, честное слово…

— И где будет проходить этот, с позволения сказать, банкет? — поинтересовался Поплавский.

Кажется, ему происходящее тоже не особенно нравилось.

Георг перебросился парой слов с телохранителем, и, повернувшись, ответил.

— Для нас целиком арендовали ресторан «Таверна».

— Какая звенящая пошлость… Банкет в таверне… Ну, хотя бы не придется на улице ждать своей очереди поесть…

Кажется, Поплавский действительно расстроился, что ему не дали показать «по-настоящему достойные места». Впрочем, учитывая, что в последний раз мы в процессе просмотра оказались за гаражами — может, оно и к лучшему.

Тем временем, мы все-таки добрались до заведения.

У входа —- охрана, на двери — табличка «Закрыто на спецобслуживание». Вообще, интересно, когда Георг хотел нам сказать о банкете, и хотел ли вообще? Просто… Если это обычное ребячество с его стороны и нежелание идти на ненужный прием — это одно. А вот если он намеренно подставлял нас, срывая мероприятие силами нашей дружной компашки — это совсем другое.

И очень хотелось бы узнать, какую цель он таким образом преследовал. Узнал о распоряжении Разумовского и таким нехитрым способом решил избавиться от приставленных нянек? Или просто демонстрировал норов и столичной публике, и заодно собственным опекунам из иберийского посольства?

Ладно. Напрямую все равно не спросить, так что будет ясно со временем. А пока… А пока банкет. Хоть поедим. Желудок уже подводит основательно.

Внутрь нас пустили без разговоров. Я на миг задержался на пороге, огляделся, и чуть не присвистнул.

Большой зал был выполнен в виде средневековой таверны. Чего, в целом, следовало ожидать, исходя из названия. Светлые, выбеленные или покрашенные стены, деревянные балки под потолком, деревянная же грубая мебель и большой камин. Бутафорский, конечно же, но сделанный весьма убедительно.

Сейчас, когда все столы в помещении были составлены в одну линию и ломились от блюд, помещение походило на обеденную залу какого-нибудь провинциального замка. Вдоль столов — лавки, в дальнем конце, во главе — большое резное кресло, напоминающее трон. Видимо, подразумевалось, что там должен сидеть не кто иной, как герцог Брауншвейгский, четверть часа