Телохранитель Генсека. Том 1 - Петр Алмазный

Вернулся в спальню, снял с комода шкатулку. Перебрал паспорта, свидетельства о рождении, квитанции по квартплате и в самом низу нашел чеки Внешпосылторга. Отлично! Они-то мне и нужны! Проверил кошелек. В кошельке еще семьдесят рублей налички. Это много — считай, пол зарплаты какого-нибудь рабочего.

Сунул чеки в карман, тихо прошел в прихожую. Надел на ноги мягкие мокасины, натянул на голову кепку. Снял с вешалки широкое полупальто, синего цвета, кашемировое. Пальто не любил никогда, сейчас бы больше была к месту короткая кожаная куртка, но они войдут в моду к восьмидесятому году, не раньше. Подумав, повесил пальто обратно на вешалку и натянул на себя мешковатую болоньевую куртку.

Тихо, стараясь не хлопнуть, закрыл за собой дверь. Не хотелось портить настроение, а теща, проснись она сейчас, непременно бы вынесла мозг.

Уселся в копейку, тронул пальцами амулет и, наблюдая, как пучок перьев завертелся под зеркалом заднего вида, повернул ключ зажигания.

Сначала хотел поехать в магазин «Березка», что на улице Кропоткинской, но потом вспомнил о спецотделе в ГУМе. Доехал до улицы Ильинка, машину оставил на площади Революции. Все-таки хорошо сейчас — не надо думать, где припарковаться. Личных автомобилей очень мало. Но, признаюсь, без пробок и транспортного столпотворения Москва мне уже иногда начала казаться голой и лысой. Удобно, но непривычно.

В ГУМ я зашел не с главного входа. С Ильинки имелся вход с заднего крыльца. Поднялся по узкой служебной лестнице на третий этаж, прошел в закрытую секцию Внешпосылторга.

На входе меня остановил охранник в синей униформе, спросил:

— Вы по приглашению?

Я показал ему корочки — дальнейшие вопросы сразу отпали.

Отдел занимал приличную площадь и вполне тянул на небольшой супермаркет. В ГУМе ходили толпы народа, змеились очереди, но в секции Внешпосылторга было малолюдно.

Вообще-то мне нужно было купить здесь только два продукта. Кетчуп и колу. Но, походив по рядам, я набрал довольно много.

Во первых, кофе в брикетах. Оно стоило всего четыре копейки. Этот кофе я помнил по детству. Мать покупала мне его, когда вместе ходили в магазин. И я, тогда совсем мелкий пацан, сдирал фольгу не дожидаясь, пока выйдем на улицу. Вгрызался в терпкую, сладкую плитку и замирал — тогда казалось, что лучше лакомства быть не может!

В том же отделе взял несколько пакетов кофе в зернах, купил ручную кофемолку и турку.

В гастрономическом отделе обнаружил бельгийский соус «Континенталь фудз», как было написано на этикетке, приклеенной к стеклянной бутылке. Сначала удивился, почему русскими буквами? Потом вспомнил, что для СССР все писалось на кириллице.

Но то, за чем я сюда все-таки пришел, обнаружил не скоро. Колу увидел в отделе, где продавались спиртные напитки. Обалдел — одна бутылочка стоила всего восемь копеек. Сдачу на чеки не давали и, чтобы не потерять в деньгах, взял упаковку кока-колы и упаковку баночного пива «Heineken».

Тут же, в овощном отделе купил помидоры и порадовался, увидев длинные курчавые листья салата. Все-таки салат был не самым ходовым товаром в СССР.

В другом отделе взял неплохой сыр. Удивился, увидев бульонные кубики «Кнорр» — неожиданно в семьдесят шестом году. На всякий случай тоже купил. Пригодятся.

Вернулся к машине, поставил на заднее сиденье пакеты с продуктами, рядом упаковки колы и пиво. Тут же на Ильинке, насколько помнил, имелась отличная кулинария. Прошелся до нее пешком.

В кулинарии взял четыре больших, уже жареных, ромштекса и булки. Вышел и сразу направился к телефонной будке. Опустил в аппарат две копейки, набрал номер секретаря Капитонова. Мне ответили, что Иван Васильевич на больничном, и сейчас работает дома. Отлично, можно ехать в гости.

Капитонов жил на улице Грановского, в доме номер три.

Я доехал до его дома, оставил машину и, с пакетом в одной руке, а колой в другой, вошел в подъезд.

— Вы к кому? — спросил меня консьерж.

— К Капитонову Ивану Васильевичу, — ответил я.

Поставил упаковку колы на стол консьержа и показал ему удостоверение.

— Проходите, пожалуйста, — разрешил пожилой консьерж. — Иван Васильевич болеет, еще не выходил. Но он точно дома.

Я поднялся на третий этаж. Руки заняты — хоть носом на кнопку звонка жми! Поставил покупки на пол возле двери, позвонил. Никто не ответил. Позвонил еще несколько раз, пока не сообразил, что дверь может быть не заперта. Потянул за ручку — да, и вправду открыто. Вбежал в прихожую и остолбенел: на потолочном крюке вместо люстры висела петля, а под ней опрокинутая табуретка…

Хорошо, что петля пустая. Но намерения предельно ясны…

— Капитонов!.. — с тревогой в голосе громко позвал я, но никто не ответил.

Я ринулся в спальню — смятая постель, мокрая подушка, на полу пустые упаковки от таблеток, опрокинутый стакан… Черт! Неужели не успел? Отравился?

Но где же он?

Словно в ответ на мой вопрос, послышался шум воды в бачке унитаза. Я метнулся к туалету. Рванул дверь и увидел Капитонова. Будто камень с души упал — живой!

Капитошка согнулся над унитазом, его скручивали приступы рвоты.

— Капитонов, ну что ты⁈ — я сдернул со змеевика полотенце, вытер ему лицо. — Ну… зачем?

Он встал, пошатнулся, но я поддержал его. Капитонов уткнулся мне в плечо и, тихо заплакав, прошептал:

— Оказывается, убить себя так трудно…

Что я ему мог ответить? Мы не близкие люди и вообще едва знакомы. Любые слова сейчас будут фальшивыми. Такими же фальшивыми как мы с ним — фальшивый секретарь ЦК и фальшивый заместитель начальника охраны Брежнева.

Я вывел его на кухню, усадил за стол. Вернулся на лестничную площадку за продуктами. Поставил покупки на кухонный стол. Достал из упаковки бутылочку колы, открыл, протянул Капитонову. Сам, открыв банку пива, устроился напротив.

— Хотел гамбургер тебе сделать, но вряд ли сейчас у тебя есть аппетит… Поэтому пей пока колу и рассказывай.

— Что рассказывать? — он сделал глоток и закрыл глаза. Мужик, выглядевший на двадцать лет старше меня, но казавшийся мне подростком.

— Начни с того, как тебя зовут, — подсказал ему. — На самом деле.

— Да так и зовут — Ваня, — ответил Капитонов. — Иван Полторацкий.

— И сколько тебе, Ваня, лет?

— Двадцать недавно исполнилось.

— А я думал, еще меньше, — хмыкнул я.

Он промолчал, только шмыгнул носом как мальчишка.

— Да что мне, клещами из тебя все тянуть? —