Телохранитель Генсека. Том 1 - Петр Алмазный

— Из две тысячи двадцать пятого. Учился на архивиста, в гуманитарном университете. Пошел потому, что проходной балл на эту специальность был низкий, я на бюджет прошел. Так бы у матери никаких денег не хватило учить меня на платном. Либо так, либо официантом идти или курьером.

Он говорил медленно, с трудом подбирая слова.

— Ваня, встряхнись, что ты как неживой?

Капитонов вдруг зло зыркнул на меня. Подскочил, задрал рубашку, оголив дряблое, рыхлое тело.

— А я что, живой по твоему⁈ — закричал он, брызгая слюной, как сумасшедший старик. — Посмотри! Ты видишь? Я когда здесь в себя пришел, чуть с ума не сошел! Мне двадцать лет, я был молод, здоров и красив…

— И скромен, — я не смог удержаться от сарказма, хотя чисто по человечески понимал парня и сочувствовал ему.

Представляю, какой когнитивный диссонанс он испытал! Старость — она подкрадывается незаметно, маленькими шажками, тонкими морщинками. Психика у парня на редкость крепкая, потому что сойти с ума, в один миг лишившись молодости, было бы для него спасением.

Мне было легче принять новое тело. Даже больше — я был счастлив! Еще бы, после прожитых шестидесяти пяти лет превратиться в молодого и сильного мужика приятно, что уж скрывать. Первое время ежедневно радовался своему новому отражению в зеркале, но потом тоже привык. Но у Вани ведь все наоборот. Он же по сути мальчишка, и тут такой стресс…

— Тебе смешно, а у этого старика даже член не стоит! — Ваня перестал кричать и снова готов был расплакаться. — Представляешь? Вообще!

— И ты из-за этого в петлю полез? — неодобрительно покачал я головой. — Признаю, ты действительно влип в неприятную ситуацию. Уж точно похуже моей, но не до такой же степени, чтоб покончить с собой? Времени жизни осталось меньше, ты его ценить должен, а не отказываться от последнего!

— Со знанием дела говоришь… — догадался Капитонов и глянул на меня с подозрением и даже завистью. Я не отпирался:

— Да, у меня было все наоборот. Из пожилого в молодого.

— Тоже мне молодой! Больше сорока, небось! — презрительно хмыкнул Ваня.

— Да уж помоложе тебя лет на двадцать! — парировал я в той же манере. Капитонов помрачнел — возразить было нечего.

— Получается, ты в основном из-за девок расстроился? — задал я глупый вопрос, просто чтоб отвлечь его. — Из-за недостатка секса? Было бы чего страдать.

— Да нет, не из-за этого, — отмахнулся Ваня. — Понимаешь, мне раньше вообще вся эта туфта с попаданством казалась смешной. Наверное, потому что слишком хорошо знаю историю…

Капитонов встал, прошел к окну, прижался лбом к стеклу. Через минуту повернулся, вытер рукавом мокрые глаза и продолжил:

— Ну не может человек из другого времени органично вписаться в настолько чужую для него жизнь. И дело тут не только в эпохе. Дело в том, что психика не выдержит.

— Ну выдержала же?

— К сожалению… — Ваня вздохнул. — Видимо, пластичность — свойство возраста. А что пытался таблеток наглотаться, так я просто подумал, что надо умереть здесь — и тогда я вернусь в свое тело там, в своем времени. Но не смог. Я трус.

— Глупости. Трус бы не ходил вместо Капитонова на работу, не взвалил бы на себя груз его ответственности, не справился бы с обязанностями секретаря ЦК. А ты отлично справился, никто даже не заметил подмены. Это, Ваня, не трусость. Это отвращение к суициду, оно заложено в каждом человеке. И потом, откуда ты знаешь, что с твоим телом там, в двадцать пятом году? Может, давно уже похоронили?

Видимо, эта мысль не приходила парню в голову. Он замер, побледнел и тяжело осел на стул. Положил руки на стол и, опустив на них голову, затих. Только сейчас я понял, что ляпнул: я лишил человека надежды. А это все равно, что убить его. Вот дебил!

Сел рядом, погладил Капитонова по голове, успокаивая пожилого человека словно ребенка. Собственно, он и есть ребенок для меня. Что такое двадцать лет?..

— Ваня, послушай меня! Мы с тобой обязательно найдем способ вернуть тебя. Я обещаю!

Иван поднял голову, посмотрел на меня недоверчиво. И сказал невпопад:

— У меня в двадцать пятом году девушка есть. Настей зовут. Знаешь, какая она красивая?

Блин, я сам едва не пустил слезу, до того было жалко парня!

— Все будет в порядке! Главное, что ты теперь здесь не один! — я ободряюще похлопал его по плечу. — Попаданцы друг друга в беде не бросают, правда ведь?

Он шмыгнул носом и кивнул, соглашаясь. Вот и хорошо! Я прошел к холодильнику, открыл дверцу.

— Смотрю, у тебя здесь мышь повесилась. Что, продукты купить не судьба?

— Я на работе в буфет хожу. Аппетита вообще нет. Еще и болит все. Никогда не думал, что старым быть так тяжело.

— Шестьдесят один год, Ванечка, это еще не старость. Поверь на слово, я знаю. Шестьдесят один год — это нормальный средний возраст для мужика. Настоящая старость наступит ближе к восьмидесяти. А теперь давай-ка я поесть приготовлю.

В доме Капитонова плита была электрической, чему я порадовался. А то этот чудик мог бы сообразить закрыть окна и включить газ.

Я достал из пакета покупки. Быстро разрезал пополам булки, нарезал помидоры, сыр. Дальше дело техники: половинку булки смазать кетчупом, сверху ромштекс — сойдет за котлетку из Макдональдса — на него сыр, помидорку, еще один ромштекс, лист салата, еще ломтик сыра. Готовые гамбургеры поставил на пару минут в духовку — чтоб сыр расплавился и булки слегка подрумянились. Поискал глазами прихватки, не нашел. Взял кухонное полотенце, надеясь, что противень не слишком нагрелся. Достал гамбургеры, положил один на тарелку и, открыв еще бутылку колы, поставил все перед Иваном.

— Ешь давай. И не вздумай снова впадать в истерики и депрессии.

Я тоже решил перекусить. Попробовал гамбургер. Может и не идеально получилось, но вполне неплохо. И почему-то мне вдруг тоже стало тоскливо. Оказывается, я тоже соскучился по той еде. И даже по прежнему ритму жизни. Еще по той Москве, которую я знал. Сам не ожидал, но захотелось снова оказаться в двадцать пятом году, в нерезиновой, перегруженной людьми, автомобилями и рекламой.