Американец. Цена Победы - Игорь Леонидович Гринчевский

Вот я и готовился поднять ставки первым. Сделать 1916 год «годом Великого Перелома в войне». Разумеется, перелома в нашу пользу. Но для этого мне были нужны деньги. Много денег.

Пока же… Вторая военная зима вышла для нас довольно спокойной. Нет, противник пытался задавить наш «плацдарм» по ту сторону Карпат, отбить Зонгулдак или захваченную нами часть Восточной Пруссии, но наши успешно отбивали все попытки наступления. В том числе — за счёт тактики «пожарных команд», перенятых армией России у германцев. Только мы усилили «пожарных» бронеходами и авиацией. А пехоту и кавалерию в этих частях насытили пулемётами и готовили по образцу «ударных» частей.

Мне тогда много объясняли про новинки в тактике, но я думаю, что вам лучше прочесть об этом в других источниках. Для меня же главным было слово «Дайте!»

Больше гранат, снарядов, новых самолётов и пушек, модернизируйте старые, дайте больше бронеходов, локомотивов, вагонов, угля, моторного топлива… Грузовиков, тракторов, тягачей, консервов, стройматериалов и строительных кранов… Да даже простой упаковочной бумаги и пластика. Не хватало ВСЕ-ГО!

И лучше всего я это понял, когда общался с Семецким, снова отпущенным в отпуск…'

Стрелковый полигон под Беломорском, 6 (19) января 1916 года, среда, позднее утро

— Хорошая машинка получилась! — довольно сказал Семецкий, отдавая должное сбитню. Сегодня мы стреляли из пулемётов, приходилось делать большие перерывы, чтобы не оглохнуть. Для этого неподалеку был оборудован небольшой буфет, можно было перекусить бутербродами и пирожками, выпить чаю, сбитня или даже полпива[5]. Я лично этого не одобрял, особенно учитывая участившиеся случаи, когда его крепили, добавляя самогон или чистый спирт. Ничего не поделаешь, власти понравился способ борьбы с пьянством путем повышения акцизов на алкоголь. И с первого января этого года акциз ввели даже на пиво. Вот и начали любители «этого дела» хитрить.

— «Тэдди» даже с льисовским диском хороши были. А с новыми дисками — просто шедевр получился!

— Не в одних дисках дело, — поморщился я. — Сказалось и то, что его полтора года войны доводили да «вылизывали». Но агрегат получился хороший. Полковник Льюис даже попросил у нас лицензию. А это показатель!

— Согласен. И машинка твоего приятеля Браунинга — просто шедевр! Я слышал, что он на демонстрации двадцать тысяч выстрелов сделал, и основные задержки были из-за того, что рвались пулемётные ленты[6]. Эх-х, уговорить бы его этот пулемёт под более крупный калибр переделать!

— А зачем?

Юрий помрачнел и серьёзно ответил:

— Меня почему сюда отправили? Наша бригада при прорыве через Карпаты потеряла убитыми и ранеными почти треть личного состава. И половину из этого — в последнем сражении, когда рвали их оборону уже на выходе из Карпат. Потери могли быть меньше. И должны были. Но «единички» не выдерживали огня их T-Gewehr[7]. Тринадцать миллиметров оказалось тем ещё сюрпризом. Бронебойную пулю из него и «двойки» вблизи не удерживают. А гусеницы из него можно и «троечке» сбить.

— Думаешь, и нам подобный пригодится?

— Убеждён!

— Тогда я тебя обрадую. Сейчас разрабатываем пятилинейный[8] патрон. Среднее между тремя линиями обычной стрелковки и восьмью линиями «эрликона».

— Погоди, среднее было бы пять с половиной линий.

— Э-э-э, тёзка, ты про среднее арифметическое. А я — про среднее геометрическое. Инженеры решили, что так правильнее. К концу января будет у нас опытная партия таких патронов, тогда и конкурсы объявим. И на «бронебойку», и на пулемёт. Ну и старину Джона Мозеса, разумеется, привлечём.

— А шпионы не узнают?

— Узнают, обязательно. Ну и пёс с ними.

— О, кстати, о шпионах! А как ты Коровко прижать сумел? Вас же в квартире не было, разговоры вы не слушали.

— Слушали, ещё как слушали! Мы в той квартире микрофонов натыкали. И всё стенографировалось да на пластинки записывалось. Так что Соррель сразу начала сотрудничать. И показания на Коровко дала. А теперь уже он себе жизнь вымаливает, сдаёт всех, с кем сотрудничал. Так что сейчас на его подельников компромата — вагон.

— Это хорошо! — вздохнул полковник. — Я ведь сейчас не просто бригаду восстанавливаю, мы до ударной дивизии разворачиваемся. И не хотелось бы, чтобы тыловая сволочь ножки поставляла и врагу нас предавала.

Пляж рядом с устьем реки Чаягзы, 24 марта 1916 года, пятница, ранее утро

Чавуш Абдулла Пахлеван топал в казарму и довольно насвистывал. Да, было дело, пожевала его жизнь — русский плен, бегство, сражения на русском фронте, ранение и госпиталь… Но ведь выздоровел, да ещё и попал служить в охрану форта Эльмас, что стоял на правом берегу речки Чаягзы. Но главное не в этом, а в том, что присмотрел он тут одну вдовушку… И собой хороша, в теле женщина, не пигалица какая. И хозяйственная. Вот и вчера ему удалось уболтать ротного и провести чудную ночь со своей избранницей. Та и плоть служивому потешила, и накормила, и с собой завернула. Причем не только еды, но и табачку.

Шайтан, а это что? Знакомый звук со стороны моря. Да что же это такое⁈ Опять самолёты русских. Эти дети Иблиса на своих летающих лодках приблизились к его форту и задавили зенитки раньше, чем замешкавшиеся и сонные расчеты успели открыть огонь. Пара тяжелых бомб упала на казармы, разнеся их вместе со всеми, кто не успел выбежать наружу. Затем бомбами и ракетами разнесли остатки форта, а к пляжам, лишенным артиллерийского прикрытия, уже торопились минные тральщики.

После их сигнала, что путь расчищен, к берегу подошли странные транспорты, способные высаживать людей и технику на необорудованные пляжи.

Пахлеван подумал, развернулся и размеренной трусцой побежал в сторону Босфора. Надо было сообщить о том, что в двух часах пешего пути от Босфора высадился русский десант.

из мемуаров Воронцова-Американца

«…План операции строился на использовании Зонгулдакского плацдарма, от которого до точки высадки было чуть более двухсот километров. Так что замечательные 'четвёрки», разработанные компанией «Ладожские паровые двигатели», вполне могли дойти часов за семь-восемь, смотря по погоде. И высадить людей и технику прямо на пляжи. Мы ж уже полтора десятка лет как именно на этом и специализировались. А ЛПД-4 были хороши! Модульный принцип, позволивший собирать из крупных узлов на верфях Азовского и Черного морей, способность пристать к необорудованному берегу, приличная мореходность, дизельный двигатель, дающий возможность обойтись без парусов и управляться с