Бастард. Книга вторая. Морок - Андрей Готлибович Шопперт

рейтар. Получается, что солдат у них раза в два больше, чем у нас. Мы послали за подмогой в Динабург, но скорее всего к нам пришлют небольшой отряд и не факт, что он успел бы к началу боя.

Утром имперская артиллерия начала выдвижение, но попала под удар наших пушек и спешно ретировалась, оставив на холме несколько разбитых орудий. Бюкуа решил наступать без поддержки артиллерии. Пехота в центре, конница на флангах.

Хорошо, что Курляндия запасла много пороха. Канониры имели хорошую выучку и привычно палили по врагу, выкашивая просеки в тесных рядах терций. Польские гусары, потеряв половину товарищей, смогли врубиться в пехотные коробочки наших полков. Сотни наших мушкетёров были изрублены. https://vkvideo.ru/video198628638_169453816?ref_domain=yastatic.net

Гусары вышли из свалки и начали строится для нового окончательного удара. Но были отброшены нашими рейтарами, разрядившими пистоли в строй не разогнавшихся гусар. Терции в это время дошли до редутов, но были остановлены плотным ружейным огнём. Пехота попроще, например польские или запорожские пластуны, уже начала бы отход. Но, имперской и французской пехоте такое не пристало. Вновь загремели барабаны и вражеские коробочки вновь поползли на редуты. Имперские пушки вновь выкатились на холм и начали обстрел редутов. Бюкуа бросил в бой свой свежий резерв — имперских рейтар. Польские гусары отправились в обоз зализывать раны.

Пауль Ферштейн по стихающей стрельбе понял, что редуты вскоре падут. Он принял правильное решение. Взял два конных полка и повёл их в тыл врага по заранее найденной лесной дороге. Весь их манёвр на средней рыси занял семь-восемь минут. И наша конница навалилась на пушки и обоз противника.

Нас спасло появление рижского конного полка из Динабурга. Они с разбега врубились в нестройные массы имперской пехоты, та дрогнула и начала отходить. Преследовать противника было некем. Половина нашей пехоты и конницы выбыли из строя. У врага убитых и раненных было ещё больше. Плюс тысяча испанцев попала в плен и была отправлена в Себеж. Нам их кормить было нечем.

У Ковно стояла вторая имперская армия. А у нас резервов для битвы в поле уже не было. Польский король предлагал переговоры. Как бы риксдаг не принял бы это предложение. А там и до капитуляции не далеко.

Вайс недавно предлагал Курляндии присоединится, но на голосовании чуть больше половины депутатов проголосовали против присоединения. «Мы не хотим кормить огромную Россию!»

Место действия: Себеж(Россия).

Время действия: июль 1613 года.

Иван Молотов, полковник, командир Четвёртой бригады.

В Себеже наконец-то достроен Кремль с семью высокими башнями и городская крепость с восемнадцатью башнями. Общая длина стен более пяти вёрст. Поменьше чем Смоленская крепость, но тоже ничего. Пригородные посады окружены деревянным частоколом со рвом. Так что врагу было не взять Себеж с наскока.

До конца Дашиных занятий больше часа. Поэтому я зашёл в трактир и заказал кофе. Ну, как кофе… Напиток похожий на кофе. Два варианта. Из обжаренных желудей или из корня цикория. Из-за войны в Курляндии в Себеже зерновой кофе в трактирах закончился. Зато полугара, наливок и настоек — хоть залейся. Вышел царский указ «о винной торговле». Теперь, чтобы торговать вином нужно было заплатить пошлину и продавать только из бочек с царских мануфактур. Сам гнать можешь, но продавать нельзя. Попадёшься — в Сибирь в железе, а тот кто тебя поймал получит половину твоего имущества. Остальное заберёт казна. Как только из Себежа увезли двух нарушителей, всем стало ясно — это не игра и вино стали продавать только в трактирах и только из царских бочек. Один сведущий человек сказал, что от производства наливок прибыток больше чем от хлебопекарни. И вино в дубовых бочках не скоро испортится, о отличие от муки в мешках. Так что многие купцы и дворяне начали открывать свои трактиры и торговать царским вином.

В этой обители Бахуса закуску брали редко. Зато вино лилось по кружкам рекой. Кто-то пил с радости, кто-то с горя. Вон, группа иностранцев сидит с нахмуренным видом. Это до них дошли известия о том, что тысячу их соотечественников, пленённых в Курляндии отправили на строительство порта Петербург. Туда, где Нева впадает в Финский залив. Видел я то распоряжение для деда Альбрехта. Царь запретил строить дома и мануфактуры ниже трёх метров от уровня воды. Только на насыпях. Видимо царь откуда-то прознал про большие наводнения на Неве. Наверное, от шведов.

Тем временем от компании угрюмых набравшихся французов, что управляли стекольной мануфактурой, отделился самый молодой и самый дерзкий. Я уже не раз делал ему замечания, чтобы он не приставал к Даше. Она хоть и умна в науках — в мужчинах совсем не разбирается. Не прогоняла нахала, а использовала его для своему обучению французскому языку. Нечто у неё в школе учебника со словарём не появилось…

Ну так вот этот мусье в прошлую нашу встречу со смехом говорил Даше о любви и счастье. Она то, дура, думала, что он шутит, а он всерьёз. И начал её за руку хватать, чтобы дала ответ. И она, слава Богу, отвергла его. Этот француз на неё обрушил бы все ругательства если бы не я. Я положил тогда ладонь на эфес шпаги и любитель русских девушек всё сразу понял.

Только сейчас вот и он был при шпаге. И тоже положил ладонь на эфес. Встал посреди трактира и обратился ко всем:

— Господа русские, вот скажите мне, как обращаться к беспутной женщине? Стерва или шлёнда? Как ещё можно?

Тут народ оживился изощряясь в ругательствах:

— Плёха… Гульня… Визгопряха… Титёшка… Волочайка… Мамошка… А кого так назвать собираешься?

Француз ухмыльнулся глядя на меня:

— Есть тут одна подстилка-учительница. Дашкой кличут.

— Уж не про Кирову ли?

— Про неё. Рассказать ли вам, честные люди, что про неё говорят?

Я не мог терпеть дольше и прохрипел:

— Заткнись, шалава!

— Ты кого шалавой назвал, шаврик фуфлыжный?

Видать эти французы давно в России живут, раз таких художеств нахватались…

— Выйдем? — спросил я положив ладонь на эфес шпаги.

— Выйдем! — ответил француз, — Давненько я не поил кровью свою шпагу. До вашей смуты я в Европе девять человек на тот свет отправил. Нужен десятый. Для ровного счёта.

Он нарочито беззаботно прошёл к двери и затянул не воровской манер, глядя на притихших купцов:

— А сколько я зарезал, а сколько перерезал…

За трактиром была ровная площадка рядом с уборной. Вот там то мы и встали наизготовку. Француз, сняв