Гнездо желны - Софья Сергеевна Маркелова

– Я ненавижу тебя! – неожиданно яростно кричит Дима. – Я ненавижу вас всех! Я считал себя частью этого дома! А оказалось, что мне тут совсем не место! Я тут лишний!..

– Это неправда! – пытаюсь убедить я его.

Но Дима даже не желает слушать. Он разворачивается и, спрятав заплаканное лицо в ладонях, стремительно выбегает из комнаты. Мы слышим его приглушённые рыдания и грохот захлопнувшейся двери, ведущей в его спальню.

Анфиса молча кусает губы, а мы с сёстрами в ужасе видим, как окончательно рушится образ привычного нам мира, за который мы так долго держались.

Глава 13

Старшая

– Он простит меня когда-нибудь… – бормочет себе под нос Анфиса и устало проводит ладонью по своему лицу.

– Получается, что и дядя Миша не его отец, да? – осторожно спрашивает Лера.

– Да, – кивает тётя. – Но не надо говорить это Мише. Он много лет хотел, чтобы у нас с ним был ребёнок. И тогда я окурила его во сне травами, заставив забыть последний год жизни, и принесла в дом младенца. Он до сих пор уверен, что попал в аварию и у него провалы в памяти. Но он считает Диму своим долгожданным сыном. Пусть впредь так и остаётся.

Я пожимаю плечами, не до конца уверенная в правоте тёти. Задурить человеку голову, чтобы он принял чужого ребёнка за своего и прожил с ним одиннадцать лет… Не ожидала, что Анфиса способна на такой обман. Как по мне, дядя Миша заслуживает знать правду. С другой стороны, это же его просто уничтожит. Он ведь и разошёлся с тётей из-за её «ведьминских штучек», а потерять ещё и единственного сына, узнав, что он не родной и вообще из другого измерения, станет для него концом всего.

– Я правильно понимаю, что раз Дима не из нашей семьи, то и дарами Царя не обладает? – задаёт самый важный вопрос Ольга, узрев корень всех проблем.

Анфиса лишь коротко кивает.

– Поэтому он и не способен чуять вредителей, – догадывается старшая сестра.

– Вот почему ему и зов никогда не удавался! – охает Лерочка.

– Значит, и наша песнь сегодня не принесла результатов из-за того, что в круге был Дима! – добавляю я.

– Всё это так, – подтверждает Анфиса. – Многое из нашей жизни и обрядовости ему недоступно. Защитная песнь поётся только в кругу семьи, где всех связывает одна кровь.

– Тогда нужно повторить песнь, – настаиваю я. – И чем скорее, тем лучше.

– Зачем? – не понимает тётя.

– Наше гнездо разрушается древоточцами. Мы должны очистить дом. Это самое главное. Потому что без крыши над головой нам никак нельзя. А уж потом будем решать всё остальное. – Мой голос твёрд как никогда.

И Анфиса, на время даже, кажется, забыв, как сильно обидела Диму, поднимается с кровати и послушно идёт за нами в прихожую. Она скользит взглядом по чёрным стенам квартиры, сведя брови к переносице, хмуро рассматривает разбитые повсюду зеркала, испорченные вещи, из которых мы с сёстрами изгоняли вредителей. Она удивлена и расстроена, но не задаёт никаких вопросов.

В этот раз я уверена, что всё получится, и поэтому, когда мы соединяем руки, встав в круг, я крепче остальных сжимаю ладонь Анфисы, морально поддерживая её и не позволяя сомневаться. Она первой начинает петь, и мы хором подхватываем песнь, уже не искажённую моими неумелыми рифмами. Теперь всё происходит совершенно по-другому. Наша мелодия напитывается силой и срывается с кончика языка, вливаясь в стены гнезда, растворяясь в них и окружая наш дом защитой.

Едва всё заканчивается и мы разжимаем руки, я уже не сомневаюсь: теперь квартира укрыта пологом нашей силы, через который какое-то время никто не сможет пробиться.

– Этого пока достаточно. Гнездо под защитой, – говорит Анфиса. – Но нужно ещё избавиться от древоточцев, засевших внутри и уже натворивших тут дел. Это будет нелегко.

Как будто когда-нибудь это было легко…

– Но сначала вы мне всё расскажете. Уборка может и подождать.

Мы собираемся на кухне вокруг пустого стола с чернильными пятнами плесени. Дима по-прежнему сидит запершись вместе с Ахом в своей спальне, судя по всему, обдумывая всё услышанное от неродной матери. Анфиса садится на своё привычное место, устало опустив плечи, и просит нас рассказать обо всём, что она пропустила.

Мы с сёстрами переглядываемся и начинаем свой длинный и мрачный рассказ, которому нет конца и края. Мы не упускаем ничего и будто заново переживаем все недавние потери, открытия и опасности. Время за пределами гнезда понемногу движется к вечеру, солнце исчезает из нашего окна, погрузив кухню в душный полумрак, а мы всё говорим и говорим. И Анфиса ни разу не прерывает нас.

– …И тогда я пошла к тебе в комнату и рассказала обо всём, что лежало у меня на душе тяжёлым грузом. А потом ты открыла глаза, – завершаю я наше повествование.

Тётя молчит почти целую минуту. Она сидит сгорбившись и опустив голову, будто спит, но мы с сёстрами уверены, что она всё внимательно слушала.

– Мне жаль… – вскоре доносится до нас её глуховатый голос. – Жаль, что из-за меня вы были вынуждены пережить такое, тройняшки…

А нам, собственно, даже ответить нечего. Наверное, нам тоже жаль самих себя.

– Во многом это моя вина, – продолжает тётя. – Если бы я была готова принять на себя обязанности старшей после смерти Инессы, то И-Скан-Дэр не смог бы так легко проникнуть в гнездо и мне в голову. Но я оказалась слабой…

– Нечего ныть и жалеть о том, что уже случилось, – неожиданно сурово заявляет Ольга. – Хватит. Если ты по-прежнему хочешь заслужить наше доверие, стать старшей, которая нам так нужна, то бери на себя ответственность и больше не трусь. – Оля снимает с шеи медный ключ и кладёт его на стол перед Анфисой. – Твои извинения делу не помогут, тётя. Мы разбудили тебя не для того, чтобы слушать оправдания и сожаления. Нам нужна определённость: либо ты будешь нашей старшей, либо мы больше не рассчитываем на твою помощь. – И, резко поднявшись с места, Ольга выходит из кухни. Похоже, раскаяние Анфисы не особенно её тронуло, хотя мне, например, оно показалось вполне искренним.

Но тётя не берёт ключ. Она лишь молча смотрит на него, даже не двигаясь, будто перед ней ядовитая змея, которая гипнотизирует её взглядом.

– Пойдём спать, Лера. – Я тяну младшую сестру за руку с множеством фенечек. – Нам всем сегодня нужно хорошенько отдохнуть.