Дворянин - Роман Валерьевич Злотников

одним типом железной дороги все потребности не закрыть. Недаром кроме обычной колеи, которых в мире, кстати, тоже был далеко не один-единственный стандарт, существовали ещё узкоколейные железные дороги, коих только в СССР было пять типоразмеров – шестьсот, семьсот пятьдесят (основная), девятьсот и тысяча миллиметров шириной, плюс ещё и оставшаяся от японцев на Сахалине – тысяча шестьдесят семь мм, а так же «декавильки» – быстросборные железные дороги, представлявшие собой металлическую рельсо-шпальную решётку, которую можно было установить не только в шахтах, рудниках и на карьерах, но и, например, пробросить для доставки урожая с полей к местам переработки или пристаням… либо крупнокалиберных боеприпасов из арсеналов к огневым позициям в крепостях. И по всему выходило, что две трети тех, кто обращался к нему насчёт постройки некой не слишком большой частной железной дороги, а затем отвалился, поняв, что никак не потянут, – вполне могли бы и по своим финансам, и по своим задачам удовольствоваться «узкоколейкой». А то и вообще «декавилькой»… Вот он и запустил разработку не только рельс, но и тягового и вагонного хозяйства для подобных дорог. Хотя «декавильки» на начальном этапе вполне могли обойтись гужевой, а то и мускульной тягой… Ну а на базе котла маломощных паровозов для узкоколеек достаточно просто было сделать локомобили, которые, несмотря на начавшиеся в тридцатые годы массовые поставки тракторов и комбайнов, использовались в сельском хозяйстве почти до самой войны и сошли со сцены в первую очередь из-за отсутствия запчастей для ремонта. Так, во всяком случае, утверждал механик бывшей Ровеньковской районной МТС дядька Богдан. Ну когда студент железнодорожного техникума Анисим вместе со своей группой, прибывшей в район для помощи колхозникам «в битве за урожай» и распределённый на эту МТС, поинтересовался у него, чего это за громоздкий агрегат ржавеет на заднем дворе за гаражами.

– Це локомобиль Людиновского заводу, – сообщил дядька Богдан. – Цей завод випускав бильшу частину локомобилив царской России. Найкраща техника була! До вийны богато где парацували… Та и зараз де зустичаються. Де запчастини зумили видшукати…

Во-вторых, он решил заняться столичным городским транспортом. Раз Санкт-Петербург – самый крупный город страны, по всему выходило, что без общественного транспорта ему не обойтись. А что было лучшим городским транспортом до появления трамваев и троллейбусов с автобусами? Правильно – «конка». А для неё требуются специальные вагоны. Причём сейчас в мире есть только один человек, который точно знает, какие именно…

В-третьих, вследствие закончившегося полгода назад расширения нефтеперегонного завода, который теперь никак нельзя было назвать «заводиком», а также выхода «на линию» первых двух танкеров… которые в этой реальности, похоже, будут носить русское название «наливняки», у Даньки образовался избыток керосина. Вследствие чего он задумался над тем, как расширить круг его потребителей – лампы пока были слишком дороги для того, чтобы ими начали пользоваться совсем уж массово. Потому что основная масса потребителей – крестьяне, пока были слишком бедны для покупки подобного девайса… И первое, что ему пришло в голову, – это примус. А что – отличный товар! Это с освещением можно подэкономить, продолжая пользоваться свечами или той же лучиной, а вот с приготовлением пищи – не всё так однозначно. Дровяные печи громоздки, требуют для растопки довольно много времени и приличный объём дров. Даже если тебе надобно только вскипятить чайник – всё равно провозишься не менее получаса и сожжёшь минимум пару полешек. А тут несколько движений поршнем, пять минут – и чайник вскипел! Конечно, для крестьян примус тоже слишком дорог, но те, кто уже прикупил себе керосиновую лампу… ну или просто задумался о её покупке, – точно являлись потенциальными покупателями примусов.

Конструкцию примуса бывший майор знал неплохо – и матушка им пользовалась, да и у них с Марьяной он оставался в обиходе почти до конца семидесятых. Ну пока в соседнем леспромхозе не установили точку по заправке газовых баллонов. Так что чистить и чинить примуса ему за это время пришлось не один десяток раз… Кое-что, конечно, подзабылось, но первый образец примуса был готов уже к середине июня.

Ну и, в-четвёртых, пора было начинать готовить подвижной состав для дороги, соединяющей две столицы. Нет, на самом начальном этапе можно обойтись и тем, что есть, но средняя скорость в пятнадцать-двадцать вёрст в час при максимальной в тридцать для пассажирского сообщения всё-таки была маловата. Эти показатели следовало как минимум удвоить. Да и пассажировместимость вагонов первого и второго классов так же была сильно недостаточной. Пассажиропоток между двумя столицами точно быстро вырастет, так что вагоны, которые первоначально были разработаны для Гатчинской дороги, здесь очень быстро исчерпают свою ёмкость. Да и разрабатывались они под совершенно другие условия, главным отличием которых была длительность поездки. До Гатчины поезд со всеми остановками доезжал максимум за два с небольшим часа, а от Петербурга до Москвы первые поезда будут идти не менее полутора суток. И даже если потом этот срок удастся сократить в полтора или даже два раза – без спальных мест всё равно будет не обойтись. Плюс неплохо было бы поднять и грузоподъёмность товарных вагонов. Эксперименты Черепановых и Аносова выглядели вполне обнадёживающими, так что с новыми рельсами был шанс поднять нагрузку на оси хотя бы до уровня классической «теплушки». То есть где-то шестисот пятидесяти пудов. Что так же требовало некоторой переработки конструкции вагонов.

Нет, если бы Николай позволил ему отплыть в Калифорнию – он бы даже и не подумал начинать большую часть этих проектов, но раз император упёрся – так почему бы и не заняться? Всё это – от узкоколеек до примусов и локомобилей – всё равно рано или поздно окажется востребовано, так что лучше к будущему спросу подготовиться заранее.

А двадцатого июля он стоял в толпе приближённых Николая, сумрачно глядя на шеренгу виселиц, выстроенную напротив памятника Петру I. Бывший майор смутно помнил, что вроде как в той, другой истории декабристов казнили в Петропавловской крепости, но здесь Николай решил устроить казнь руководителей бунтовщиков на том же месте, где они и бунтовали. Так что виселицы выстроили на Сенатской площади.

– Зябко сегодня, – передернул плечами стоящий рядом Милорадович. Вот кто от нового развития ситуации точно выиграл. Насколько припомнил бывший майор, в тот раз его убили во время восстания, а на этот он даже не появился перед восставшими. Николай всё сам порешал… Впрочем, насколько Данька знал, Николай устроил всему руководству Петербургского гарнизона и гвардии сильнейшую выволочку, после которой почти всей гвардии было предписано отправляться на Кавказ. Искупать кровью,