Будет день - И. А. Намор

– Как полагаешь, Баст, меня не разнесет от этого швабского изобилия? – спросила Кейт, заявившись к нему в «семейный» номер вместо «законно» ожидаемой Вильды.

– Э… – в данный момент это было единственное, что он мог сказать, созерцая, как вошедшая без стука «кузина Кисси», не мешкая, начинает снимать через голову дорожное платье.

– Горячая вода? – деловито осведомляется женщина, голова которой все еще скрыта подолом, тогда как все остальное тело – от груди и ниже – уже открыто для обозрения.

– Четверть часа назад была, – беря себя в руки, ответил на вопрос Баст и мысленно покачал головой, увидев курносый браунинг в импровизированной кобуре – тонкая замша и шелк, пристегнутой к бедру женщины. – И я не вижу причин, почему бы ей вдруг исчезнуть.

– Вы, баварцы, – зеленые глаза хитро блеснули из-под подола, и платье наконец летит на спинку кресла, – слишком шумны и темноволосы, – еще один «проникающий до печенок» взгляд, и начинается хитровыстроенная пантомима: «Освобождение от чулок».

– И к тому же католики… Какие же вы немцы? – левый чулок медленно скользит к тонкой лодыжке, а за глазами Баста следит хитрый, как у Рейнеке-лиса, глаз австрийской баронессы. – Скажи, Баст, может быть, вы – итальянцы?

– И это говорит женщина, девичья фамилия которой Кински? – «Главное не захлебнуться слюной!» – А кстати! Куда ты подевала мою верную супругу?

– У Вильды, видишь ли, разболелась голова, – самым невинным тоном объяснила Кайзерина и принялась за правый чулок. – Я отправила ее спать в мой номер.

«Она отправила… М-да…»

– Как тебе это удается? – Баст был искренне поражен манипулятивными способностями «кузины».

– Удается, – взгляд ее на мгновение стал серьезен, но только на мгновение. И не будь Баст тем, кем он был, мог бы и усомниться: «а был ли мальчик?»

«Был», – твердо решил он, но взгляд красавицы уже изменился, и следующей «жертвой» процесса стала шелковая сорочка.

– Потрешь мне спинку?

– Не стоит, – покачал головой Баст. – Это же сельская гостиница, Кисси. Ты видела, какого размера здесь ванные комнаты?

– Да? – с сомнением в голосе произнесла Кайзерина и «в задумчивости» расстегнула бюстгальтер. – Тогда, наверное, не надо…

* * *

Зато у Фогельвейзенов – в «новом доме», поставленном в середине девятнадцатого века близ живописных «руин» принадлежавшего их предкам «разбойничьего логова» – была устроена настоящая «русская баня». Покойный барон служил еще при кайзере в посольстве империи в Петербурге и вывез из России не только меха и серебро, но и стойкую любовь к банным забавам. Во всяком случае, на взгляд Баста, их «ban'ja» выглядела вполне аутентично, но, если он и «потер кому-нибудь спинку», то этим кем-то была его собственная супруга. Не то чтобы Шаунбург возражал – отношения с Вильдой чем дальше, тем больше становились похожи на «человеческие» – однако Кайзерина к этому времени окончательно заняла в его уме и сердце положение единственного и непререкаемого авторитета. Как так вышло? Он, впрочем, об этом и не задумывался, почти полностью потеряв за прошедшие месяцы способность к рефлексии. Теперь он думал «короче», хотя чувствовал – видит бог – «больше и глубже». Такая вот негегельянская диалектика.

А после бани хозяева пригласили на «кофе с ликерами», и разговор – не Баст его инициировал, но таким поворотом беседы был вполне доволен – зашел о последних событиях в Чехословацкой республике.

– Если бы вы видели то, что видел я, – Вольфганг Шенк, зять хозяина дома, оказался весьма эмоциональным и легко возбудимым субъектом, но он знал, о чем говорит, и за это ему многое можно было простить. – Если бы вы только видели, Себастиан! В Кульмбахе и окрестностях мы развернули пять временных лагерей для беженцев. Люди уходят из долины Егера в чем были, без денег и вещей…

– Это их выбор, Вольфганг, – а вот Матиас, шурин герра Шенка, более сдержан. – Их никто не заставлял бежать с родины. Они ведь там всегда жили…

– Но не всегда были меньшинством, – возразила Кайзерина, с благодарной улыбкой принимая поднесенный Бастом огонек. – Как подданные австрийской империи они принадлежали к правящей нации. Но в восемнадцатом году…

– О, да! Восемнадцатый год, – Клаудиа фон Фогельвейзен перевела взгляд на окно гостиной, словно ожидала увидеть там трагические картины прошлого. – Вы, молодежь, даже представить себе не можете, что мы пережили, когда рухнули устои, и под руинами двух империй исчезла наша прошлая жизнь. Вы были слишком малы…

«Н-да, вишневый сад…»

– А с той стороны что-то есть? – спросил Баст вслух и пыхнул сигарой.

– Рейхенберг еще держится, – ответил Вольфганг. – А из Егера и соседних городков отряды фрайкора ушли в горы, но, если чехи не прекратят творить насилия, наверняка последует новый взрыв.

– Не думаю, – покачал головой Матиас. – Люди напуганы… Если они уходят в Германию, значит, не верят, что что-то еще можно сделать.

– Почему же мы не вмешиваемся? – спросила Петра – жена Матиаса.

– Потому что чехи сильнее, – пожал плечами Баст. – Сейчас они сильнее, – объяснил он удивленной его словами Вильде. – У них не было ограничений…

– Вчера в Рейхстаге выступал рейхсканцлер… – Баст сразу же обратил внимание, что Матиас не называет Гитлера по имени и фюрером не называет тоже. – И, хотя он был весьма красноречив, по сути, его выступление сводилось к констатации простого факта: мы ничего не можем, а другие – прежде всего англичане – ничего для нас, немцев, делать не хотят. Не говоря уже о французах.

– Да уж, Матиас, лягушатники очень болезненно отреагировали на нашу попытку денонсации Локарнских соглашений, – напомнил Баст. – Возможно, Судеты, как и щелчок по носу «цыганскому капралу» в Рейнланде – это наша плата за возвращение Саара.

– Возможно… но согласитесь, Себастиан, как все это не вовремя.

– Да, – кивнула Кайзерина, только что пригубившая ликер из хрустальной рюмки. – Им бы стоило подождать пару лет, и все могло бы случиться по-другому.

– Но история не знает сослагательного наклонения, – улыбнулась Кайзерине Вильда. – Ведь так?

– Как знать, – загадочно улыбнулась в ответ Кейт. – Как знать… Но вот мне по-настоящему любопытно: что такое вдруг случилось, что наши братья в Судетах так воспламенились?!

– Как, Кайзерина! – Баст даже головой покачал от удивления. – Разве ты не знаешь? Все это из-за покойного Генлейна.

– Но чехи утверждают, что его убили вы, немцы, – надменно подняла бровь Кейт.

– И кто же им поверит, кроме вас… болгар? – откровенно усмехнулся Баст, а Вильда совершенно неожиданно для остальных присутствующих прыснула в ладошку. Она знала несколько больше остальных об отношениях, связывающих ее мужа с Кайзериной Кински. Однако даже она