Метод Макаренко - Феликс Кресс

ради себя. Ради школы, ради детей. Поэтому и придумал эту дурацкую историю с отработкой и учебной тревогой. Чтобы замять ситуацию, не привлекая лишнего внимания. Всё просто. Не самый благородный поступок, но выбора у меня не было.

Я закончил и откинулся на спинку стула, демонстрируя открытость. Мой рассказ был гладким, логичным и объяснял все нестыковки.

Василий несколько секунд молча смотрел на меня. Потом он медленно перевёл взгляд на Наталью Михайловну.

— Вы подтверждаете эту версию событий?

Она быстро, судорожно кивнула.

— Да. Всё… всё именно так и было. Егор Викторович нас выручил.

— А вы? — Василий посмотрел на Тамару Дмитриевну.

— Да, — выдохнула она. — Он нас спас.

Кротов ехидно хмыкнул в усы, но ничего не сказал.

Василий закрыл блокнот, в который что-то записывал в течение всего разговора.

— Хорошо. Пока что на этом всё. Но, возможно, у нас появятся ещё вопросы. Просьба — не покидать город без уведомления. И… — он снова посмотрел на меня. — Будьте осторожнее с героизмом, Егор Викторович. Иногда он приводит к непредсказуемым последствиям.

Полицейские встали, кивнули на прощание и вышли из учительской. Я же точно уверился, что Васька что-то заподозрил. Потому что он резко свернул допрос и не задал повторно вопрос, которым меня встретили.

— Боже ж ты мой… Я думала, у меня сердце выпрыгнет…

— Молчи уже, — отрезала Наталья Михайловна, но её собственный голос дрожал от волнения. — Хорошо, что они нам поверили и ушли.

— И слава богу, — прошептала Тамара Дмитриевна. — А то я уже не знала, куда смотреть… Он так пристально смотрел.

Я встал, подошёл к окну. Внизу, на школьном дворе, двое полицейских садились в машину. Прежде чем сесть, Вася на секунду поднял голову и посмотрел прямо на наше окно. Некоторое время постоял так, а потом сел в машину, и она тронулась с места.

— Он не поверил, — негромко сказал я, глядя на удаляющийся автомобиль. — Наоборот, теперь эта версия для него стала главной.

Глава 21

— Егор Викторович, — обратилась ко мне Тамара Дмитриевна. — Почему вы считаете, что нам не поверили? Они же ушли и ничего больше не спрашивали.

Я отошёл от окна и вернулся к столу. Взгляд скользнул по лицам моих союзников. Как объяснить им, что у меня нет ни единого железного аргумента? Только ощущение. И у Васи, я уверен, так же. У него пока не было доказательств, но он почуял, что взял верный след. Это я понял по его взгляду. Который мне был слишком знаком.

Такой же был и у его отца, у Миши. А ещё Миша точно так же любил вставать и уходить посреди допроса, если был уверен в своей правоте, но не мог это доказать здесь и сейчас. Он терпеть не мог тратить время впустую и предпочитал возвращаться с фактами.

Когда я был ещё зелёным пацаном, не выдержал и спросил его как-то, почему он так делает. Это же непрофессионально. Не додавили, а надо бы. На что он тогда ухмыльнулся, закурил и ответил: «Это, Саша, психология. Когда человек готовится к одному сценарию, например, к жёсткому прессу, к давлению, а ты внезапно встаёшь и уходишь, то мозг у человека начинает сбоить. Он теряет почву под ногами, опору. После человек либо начинает нервничать, суетиться и совершать глупости. Либо… расслабляется и теряет бдительность. Думает, что пронесло. И тогда он или налажает, или полезет повторять то же самое. Метод старый, но рабочий».

С тех пор я не раз убеждался, что метод и вправду рабочий. И сам применял его неоднократно. А теперь вот сын Миши взял его на вооружение. Кровь не водица, что говорится.

— Егор Викторович? — Тамара Дмитриевна снова окликнула меня.

Я вынырнул из воспоминаний.

— Предчувствие у меня такое, — сказал я просто. Объяснять всё это сейчас было бы слишком долго и сложно.

— Фу-ух, — Алёнушка расслабленно откинулась на спинку стула и выдохнула. — А я уж поверила, что там и правда что-то серьёзное. Вы так не пугайте нас, пожалуйста.

Наталья Михайловна согласно кивнула, и даже Толик одобрительно хмыкнул. Их реакция была ожидаемой. Они хотели верить в лучшее, в то, что гроза миновала. Это было естественно для человеческой натуры.

Я развёл руками, изображая лёгкую неловкость, которой в действительности не ощущал.

— Возможно, я и дую на воду. Перестраховываюсь. Но прошу вас всех: ведите себя так, будто ничего не произошло. Обычная жизнь. Работа, дом, магазин. Никаких лишних звонков друг другу, никаких встреч по углам или обсуждений того, что произошло. Понятно?

Все согласно закивали. В этом, по крайней мере, не было ничего сложного. Если так подумать, им и вправду нечего было менять в своём распорядке. Им не нужно было мстить, не нужно было сводить счёты с Лариным. Они просто продолжат жить спокойно. За них можно было быть относительно спокойным. Мне же предстояло ещё многое сделать.

Мыслями вернулся к оставшейся части денег. От неё нужно избавиться, и сделать это как можно быстрей. Что там говорил Игорь? В классы нужны новые компьютеры? Вот их и куплю, а потом подарю школе анонимным пожертвованием. Только нужно выяснить, как это провернуть.

Я посмотрел на женщин. Они смогли же анонимно отправить деньги на ремонт. Значит, знают как это провернуть. Спрошу у них, когда придёт время. Но не сейчас. Сейчас все должны успокоиться и разойтись.

После работы я направился по заранее составленному списку адресов. Встречи с арендодателями были назначены ещё вчера. Нужно было срочно решать жилищный вопрос. Оставаться у матери было не только неудобно, но теперь и опасно для неё.

Первая квартира оказалась в доме, который явно переживал не лучшие дни. Хозяин, мужик лет шестидесяти, настаивал на предоплате за три месяца вперёд и «минимальном контроле со своей стороны», что на деле означало его внезапные визиты в любое время. Я вежливо отказался.

Вторая — в новостройке на окраине. Сама квартира была неплохой, но хозяйка, молодая женщина, после десяти минут разговора начала активно интересоваться моим семейным положением, планами на жизнь и не хочу ли я «посидеть с её котиком», пока она в командировках. Я сослался на аллергию на кошек и распрощался с ней.

Третья квартира не видела ремонта со времён Хрущёва, как мне показалось. На стенах были следы от скотча и гвоздей, а из соседней квартиры доносился заунывный плач младенца и крики уставшей матери. Не мой вариант.

Выйдя из подъезда после третьего просмотра, я открыл блокнот. В списке оставался один-единственный адрес: Улица Лесная, дом пятнадцать, квартира сорок два.