Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

Из-за которой мы с мамой чуть не погибли! Из-за которой я сейчас здесь, а не в любимом доме с семьёй!

Тварь продолжила шептать и биться. Но я уже понял — он всё ещё слаб. Всё ещё мал. А значит, с моего попадания сюда прошло немного времени… наверное. Я ведь не знаю, как быстро эта тварь должна расти.

И я сам делаю его сильнее. Заклинание запечатывает его… но не в тюрьме, хотя выглядит это как тюрьма.

Скорее в яйце. В том самом Астральном Яйце, по названию чар. Он сам пошёл на это, надеясь, видимо, ускоренными темпами нарастить мощь.

А теперь понял, что маны во мне немеряно и выпускать его идиотов здесь нет.

Вот и бьётся, придурок!

Я позволил себе довольный смешок. Но быстро пришёл в чувства и вернулся к кругу.

Дверей осталось ещё две. И к первой я не стал даже приближаться.

Бессознательное. Или, как мне нравится больше, неосознанное. Всё, что не умещается в память и ядро личности. Тайные страхи и желания, скрытые от внутреннего взора механизмы психики и вегетативные функции.

Ничего мне с этой дверью не светит. Она и выглядит максимально отталкивающе — белая казённая дверь медицинской палаты.

Нет, лекари моей душе пока ещё не нужны.

А вот последняя дверь… нет, две разных двери, уместившихся под общей аркой. Раньше дверь там была одна — бревенчатая, закопчённая, похожая на вход в крестьянскую избу.

Да это он и был, собственно. Ибо эта дверь — Родовая Память. Дверь, через которую ты можешь пообщаться с духами предков… если те захотят с тобой говорить.

Со мной не захотели ни разу за пять веков. Ну или это просто чушь про духов — так я думал к концу жизни.

Но теперь помимо бревенчатой двери я увидел ещё одну: грубую, железную, с пятнами ржавчины по краям и снова с металлической решёткой.

Снова дверь тюремной камеры. Но теперь старой, побитой жизнью и… открытой.

— Какой позор! Позорище! Просто несносный кретин!!! — раздался раздражённый голос.

А затем дверь распахнулась от грубого пинка — и передо мной предстал рослый молодой человек с аккуратно зализанными назад волосами и кучерявой небольшой бородой, в круглых очках… и с толстой петлёй на мощной шее.

— Валериан, успокойся ты! — хихикнула из-за его спины какая-то женщина. — Этот «мальчишка» тебя уже на год пережил!

— Пережил, а ума не набрался! — повернулся он к миловидной даме с округлым лицом и также зачёсанными назад длинными кудрями. — Это ж надо, давать ребёнка на руки кому-то из этих змеев на троне!

— Вот-вот. — раздался ещё один голос, холодный и колкий. И из камеры вслед за первыми двумя выбрался третий. Тоже рослый детина, но одет не в тюремную робу, а в чёрный военный китель.

Сначала я подумал, что это гвардейский императорский мундир, но нет — просто китель, без знаков различия гвардии, погон и наградных пуговиц.

Этот мужчина был острижен уже по привычной мне моде — чёрные короткие волосы, гладко выбритое лицо. Он уже очень напоминал отца.

Да одно лицо буквально! Просто у бати волосы отросли уже за последний год. А так — как две капли!

— Ну, Евгений, вот ты достойный пра… пра… потомок, в общем! — забухтел первый мужчина. — Ты хоть понимаешь меня, тоже мятежник против этих… Амператоров, чтоб их!

Я невольно заулыбался. Вообще-то этот тип, названый дамой Валерианом, выглядит лет на двадцать пять, в то время как названный Евгений — явно за сорок.

Но первый хвалит второго как дед внука. И, похоже, так оно и есть.

— Э-э, простите, господа! — робко донеслось из камеры. — Мы бы тоже хотели повидать…

— Потом как-нибудь!!! — хором отозвались трое вышедших. И голос в камере стих.

— Тоже мне, князья Бестужевы! — хохотнул Валериан. — Хотели бы, так и не стали бы нас слушать, вояк-то! Но проку-то с вас — никакого проку ему не будет!

— Даже мать его от них отреклась. Если бы не сильная кровь — так и не сумели бы сюда явиться, предатели! — подытожил Евгений. — Ну здравствуй… Правнук.

— Как он вообще сюда попал⁈ — всплеснула руками дама, глядя наконец на меня.

Я выжидал. Делать всё равно нечего, а раз со мной так активно хотят пообщаться — нельзя отказываться.

А вот моя семья из прежней жизни явно желанием не горит. Дверь в избу наглухо заперта.

Ну и боги с ними. Что мне могут сказать простые крестьяне, десятками поколений выращивавших зерно, и отказавшихся от меня за то, что я отказался копаться как они в грязи⁈

Не больно-то и хотелось!

— Я ему открыл. — раздался вдруг откуда-то сбоку ясный детский голосок. — Всё-таки благодаря ему род будет жить. Жить с кровью, равной которой вы не знали.

Я обернулся. Посреди комнаты парил шевелящийся комочек мягкого белого света. Но я сразу понял, кто это.

— Пивет, Котя Осиський! — как уж смог почтительно поздоровался я. — Пйосьти, сьто заняй твоё тейо!

Сил злиться на грёбанный речевой аппарат уже не осталось. Их и так стоит экономить. Я просто поклонился духу малыша, место которого я отнял.

— Ничего. — отозвалось сияние. — Я должен был родиться очень слабым. А может даже мёртвым. Беременность шла тяжело, а роды очень плохо. Мама и сама чуть не погибла.

— Бестужевские неженки! — сплюнул под ноги Валериан. — Тоже мне, сильная кровь!

— Зря вы так, почтенный предок. — ответило сияние. — Быть может, лишь благодаря их крови тело смогло протянуть подольше и вместить в себя этого чужеземца.

Поняв, что многопоколенное семейство сейчас снова погрузится в брюзжание и споры, я решил сам к ним обратиться.

Нужно же узнать, чё им от меня вообще надо!

— Тё вам надо-то? — наклонив голову спросил я, лупая большими наивными глазами.

Этот трюк я уже хорошо отработал на Эмме и родителях! Сработал он и тут.

— Ой, какой милый мальчик всё-таки растёт! — зарделась дама. — Привет, малыш! Я Софья. Софья Лешерн фон Герцфельд. Мы с вот этим вот воякой так и не успели нормально расписаться…

Леше… чего? В общем, Софья Осинская! Браки заключаются в головах, а не в бумажках!

Тоже Софья, как мама. Забавно вышло.

— Погоди, подруга моя боевая. — крякнул названный Валерианом. —