Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

Со стороны одной из башен Тауэра донёсся визг второй ракеты. Скорость её была такова, что когда звук достиг Монумента, заставив Джека повернуться в ту сторону, сама ракета уже скрылась из глаз. Он увидел лишь чёрную радугу, перекинувшуюся через Тауэрский холм и ров, от кладбища за церковью Всех Душ до Белой башни.

— Не горшок с золотом, но вроде того, — заметил Джек. Сейчас он удачно смотрел в нужную сторону, так что различил стрелу белого пламени, которая взмыла с Темзы, оставляя за собой рваный дымовой шлейф. Она достигла апогея примерно над Тауэрской пристанью, погасла и, перелетев по инерции через Внешнюю стену, рухнула на Тауэр-лейн.

— Чёрт, недолёт! — воскликнул Джек, когда до его ушей донёсся звук запуска.

— На барже есть запасные, — сказал Дэнни.

Джек взглянул на церковь святой Марии. Пляска одержимых прекратилась, а её недавние участники улепётывали, движимые понятным желанием поскорее скрыться с места преступления. Остались только двое. Один, сидя, что-то делал руками, другой стоял на стрёме. Он мог не тревожиться: ракета, просвистевшая у них над головой, подожгла чердак дома на Минсинг-лейн — туда-то, а не на крышу церкви, было направлено внимание представителей власти (по большей части самозваных) и (куда более многочисленной и деятельной) толпы.

Тот, что сидел, внезапно вскочил и задрал голову, как будто выпустил голубя и теперь следил за его полётом. Индеец, стоявший рядом с Джеком, принялся быстро-быстро тянуть шнур.

— Полундра! — крикнул Джимми, хватая бадейку и бросая её через парапет.

Дэнни чертыхнулся.

— Теперь в Фонарную башню!

От реки снова донёсся свистящий визг, и Джек увидел ещё один дымовой хвост.

Бадейка, ударясь о мостовую, издала странный звук: нечто среднее между шмяк и дзынь. Томба смотрел в подзорную трубу и ухмылялся.

— Люди в килтах на Белой башне, — объявил он.

— И что они делают? — спросил Джек. Его внимание было приковано к крыше церкви святого Дунстана на востоке — там сейчас повторялось то, что мгновениями раньше происходило на крыше церкви святой Марии.

— Похоже, пьют асквибо и пляшут, — отвечал Томба.

— Когда-нибудь ты дошутишься до того, что я задушу тебя своими собственными руками, — спокойно заметил Джек.

— Одни тянут верёвку с кладбища, другие поднимают флаг, — сказал Томба.

— Флаг?! Я ничего насчёт флага не приказывал, — возмутился Джек.

— Крест святого Андрея и…

— Дьявол! Кто-нибудь из этих горцев соблаговолил заняться блоком?

— Блок крепят на… секундочку… о Господи! — воскликнул Томба и со смехом отодвинулся от подзорной трубы.

— Что там?

— Ракета. Чуть не сбила одного из них, — объяснил Томба. С реки вновь раздался глас василиска.

— Так последняя попала в цель?

— Скользнула по крыше Белой башни, как камешек по воде, — подтвердил Дэнни, смотревший невооружённым глазом. — Прошла у одного шотландца между ног и врезалась в северный парапет.

— Надеюсь, шотландец догадался наступить на верёвку.

— Вроде они её тянут… перекинули через блок…

— Крыша Тринити-хауз — готово! — вставил Томба, глядя в подзорную трубу на здание между Монументом и Белой башней.

— Выбирай слабину! — крикнул Джек, перегнувшись вниз. Здесь, наверху, его багрил ярый закатный свет. У подножия колонны уже пролегли синие сумерки. Там помощники Джека тянули шнур, быстро-быстро перебирая руками. Они работали на открытом пространстве внутри своего рода оборонительного периметра. За его пределами быстро скапливались чёрные пушинки толпы. Напор зевак сдерживали громилы с плётками и лучники, которые залезли на цоколь и заняли позиции под крыльями драконов.

— Что за слух вы пустили? — спросил Джек у Джимми. Прямо под ними свежеотчеканенной гинеей сверкала расплющенная бадейка.

— Что Джек-Монетчик будет на закате кидать с Монумента золотые, — отвечал Джимми.

— Кладбище готово! — объявил Дэнни. Слова его означали, что (хотя никто из них не мог этого видеть) шёлковая нить теперь шла напрямую от большого блока над их головами к такому же устройству на юго-западном углу Белой башни. Оттуда она тянулась через Внутреннюю и Внешнюю стены, над пристанью, к стоящей на якоре барже, которая полчаса назад отвалила от моста. С реки было не видно, а вот они с Монумента видели хорошо, что на палубе баржи установлено большое — несколько ярдов в поперечнике — колесо, насаженное на вертикальный вал. Оно было не такое мощное, как кабестан, и скорее напоминало уложенную на бок самопрялку. Стоящие вокруг матросы, видимо, по сигналу с Белой башни, принялись вращать колесо, наматывая на него тот самый шнур, который минуту назад при помощи ракеты перекинули через крепостную стену. Через несколько мгновений результат их трудов стал виден с Монумента: изменившийся угол наклона верёвки показывал, что она натягивается.

— Давай! — крикнул Джек вниз. Его помощники уже собрались вокруг воза, поставленного у основания колонны. До сего момента его накрывали куски парусины — сейчас их сдёрнули, и взглядам предстала огромная цилиндрическая бочка с умело уложенными в бухты милями троса. Однако то был не обычный трос одинаковой толщины. Через блок на вершине Монумента сейчас скользил шёлковый шнур, дальше он утолщался и ближе ко дну бочки был уже с руку.

— Отлично, — сказал Джек индейцу. — Значит, скоро я велю подать себе колесницу Фаэтона. И его преподобию тоже.

Его преподобие дал понять, что нашёл слова Джека забавными. Индеец подавил вздох и побрёл к лестнице, чтобы начать долгий спуск.

— Чего это вы хмыкаете? — спросил Джек, обходя колонну и обнаруживая за ней отца Эдуарда де Жекса. Тот оттеснил четырёх туристов-иудеев в юго-восточный угол площадки. У его ног стоял чёрный окованный сундук с распахнутой крышкой, кругом валялись хитроумные замки и ключи. Сундук уже почти опустел, но на дне его ещё оставались несколько кожаных мешочков с чем-то очень тяжёлым, звякавшим, когда де Жекс один за другим перекладывал их в прочную кожаную суму. Вторая сумка, уже полная, лежала рядом с той, которую набивал иезуит.

— Ты, сам того не понимая, себя проклял, — отвечал де Жекс. — Ты должен был сказать «колесница Аполлона».

— Аполлон — прозвище Луя. Я так высоко не мечу.

— Хорошо, тогда Гелиоса. Но не Фаэтона.

— Половина городских хлыщей разъезжает в фаэтонах, — сказал Джек, — почему я не могу пролететь в нём над Лондоном?

— Фаэтон был пащенок Гелиоса. Он взял папину сияющую колесницу и отправился на небо покататься. Однако, узрев высь, в которую воспарил, испугавшись героев и титанов, коих боги поместили на небосвод в качестве созвездий, Фаэтон потерял разум, кони понесли, колесница стала жечь землю, Зевс поразил его молнией, и он рухнул в реку. Называя наше приспособление колесницей Фаэтона…

— Мораль вашей сказочки мне понятна, — сообщил Джек, глядя, как де Жекс перекладывает в сумку последние звенящие мешочки. Потом, другим тоном, добавил: —