Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— Не всем. — Указательный палец правой руки Анатолия Анатольевича подвигался влево-вправо. — Как верно заметил управляющий, порядок должен быть, потому ответственность будут нести лишь те, кто провинился. Какую именно — зависит от проступка. Да и в целом рекомендую сразу усвоить одно простое правило — все ваши действия будут так или иначе оцениваться.

— Но — объективно, — мигом добавил от себя его сосед. — Не стоит думать, что мы прямо изверги какие-то, которые только и ждут, как бы кого наказать. Хорошее в нас тоже есть. И много!

— Не стоит расхолаживать персонал с самого начала, — вроде бы и учтиво, но достаточно непримиримо заявил суровый дед, должность которого для нас теперь окончательно определилась. — Подобное крайне вредит делу. Плюс я сам хотел все им объяснить, от начала до конца. Понимаю — субординация, все остальное, но все же…

— Зато я ничего не понимаю! — не выдержав и даже всхлипнув, сообщила окружающим симпатичная высокая девушка, стоящая неподалеку от нас. — Ни-че-го! Где мы? Кто вы? Почему я вдруг — персонал? Что вообще происходит?

— Вот и результат! — обличительно заявил управляющий, указав на особу, у которой, похоже, началась истерика, поскольку она начала топать ногами, трясти в воздухе кулаками и срывающимся голосом требовать дать ей кому-то там позвонить. — Вместо конструктивной беседы теперь приходится выслушивать подобные ариозы.

В принципе я с постепенно переходящей на визг особой в чем-то был согласен. Ситуация на самом деле непонятная до крайности, тут запаниковать не сильно сложно. Нет, у меня подобного в мыслях не имелось, но вопросы — да, их хватало. Вышел за хлебушком, а вместо этого получил чужое имя, чужую внешность и статус персонала в до крайности странном месте — все в комплексе если не ошарашивало, то вводило в состояние крайнего недоумения.

Хотя пара версий у меня уже появилась, причем каждая из них мне очень, очень не нравилась. Как, впрочем, и то, что я снова оказался в чьем-то подчинении, причем на этот раз помимо моей собственной воли. Только-только воздух свободы вдохнул, осознал, что никому ничего больше не должен, и тут нате, получите и распишитесь. И ладно бы что-то по моему прежнему профилю было, тогда ладно. Нет, я никогда с презрением или предубеждением не относился к обслуживающему персоналу, будь он торговый, клининговый или вот гостиничный. Просто данные профессии не сильно меня привлекают. Тут или особый склад характера должен присутствовать, или очень невеселые личные обстоятельства. У меня же предпосылок к подобному и раньше не было, и сейчас нет.

Тем временем Аристарх Лаврентьевич подошел к совсем уж зашедшейся в рыданиях девушке, на бейджике которой красовалось имя Алиса, еще немного послушал ее излияния на тему «доколе и почему», после достал из кармана жилета круглые массивные золотые часы и сообщил юноше, который, похоже, с истеричкой в паре состоял:

— Если она не успокоится через минуту, то вы лишитесь права участия в жеребьевке и последуете за опоздавшими.

Щелчок, крышка часов откидывается в сторону, и помещение заполняет хрустальный перезвон. Видать, недешевые у старикана ходики, старинной работы, причем весьма тонкой.

— Давай заканчивай! — тряхнул за плечо несущую совсем уж что-то неразборчивое Алису юноша. — Иначе вон в те двери пойдем! Не знаю, как ты, а мне неохота!

Пустое, девчонка знай продолжила изливать в пространство свое горе, ей уговоры напарника были по барабану.

Скорее всего, и эти двое отправились бы в темноту, которая совсем недавно поглотила незадачливых Алену и Антона, кабы не крепкая черноволосая особа, которая, привалившись плечом к колонне, наблюдала за происходящим. Я на нее почти сразу, как управляющий начал речь толкать, внимание обратил, поскольку ничего, кроме любопытства, на ее лице не читалось. Ни испуга, ни удивления, ни непонимания, только живой интерес к происходящему. То ли она понимает, что за фигня тут творится, то ли у человека настолько авантюрный склад характера, что весь этот паноптикум она воспринимает лишь как крайне захватывающее приключение, выпавшее на ее долю. Я таких оторв встречал раньше, потому усвоил как «Отче наш»: спать с ними можно и даже нужно, ибо любовницы они классные, но тем и стоит ограничиться. Какие-либо иные дела, особенно связанные с риском, с подобными дамами лучше не иметь, ибо подвести под монастырь они тебя могут только так. У них нет понятия «общие интересы», они всегда спешат за новыми эмоциями для себя любимых, по этой причине устремления других людей, идущих рядом, для них вторичны, а то и вовсе безразличны. Они про спутников, партнеров и напарников помнят ровно до той поры, пока их не отвлечет что-то более острое, адреналиновое, обещающее новые ощущения. Проще говоря, они всегда играют только на одной стороне — своей собственной.

Впрочем, к достоинствам данных представительниц женского пола стоит отнести крайне полезное умение в экстренных ситуациях действовать быстро и максимально жестко, ориентируясь исключительно на конечный результат. Так, собственно, сейчас и получилось. Не обращая внимания на причитающего юношу, черноволосая красотка без особых рассусоливаний отвесила визжащей соседке две пощечины. От плеча, крепких, таких, что истеричка даже назад качнулась и затылком о стену треснулась. Хорошо так, со всего маху.

Но зато мигом замолчала. Как отрезало.

— Лихо, — признал кто-то из наших новых коллег, — впечатляет!

— Что «впечатляет», что «впечатляет»? — возмутилась совсем невысокая барышня, которую так и тянуло назвать девчушкой. — По лицу, со всей дури! Разве так можно? Ей же больно! Это вообще нарушение прав человека!

— Зато сработало, — неожиданно поддержала первого оратора Инна. — Или лучше, если бы они вон туда пошли? Нет, плаксу не жалко совершенно, у меня уже уши от ее визга в трубочку скручиваться начали. Но парень-то вообще не при делах.

— Вот-вот, — откликнулся кто-то из ребят, поддержав ее слова. — И вообще, девки, держите себя в руках, а то каждой прилетит!

— Девки на трассе! — Голос у брюнетки оказался низкий и грудной. — Побольше уважения в голосе, ясно?

— Уложились. — Аристах Лаврентьевич захлопнул часы, которые, как мне вдруг вспомнилось, носили звучное и красивое название «брегет». — Замечательно. Теперь все молчим, а я продолжу.

— Правильно, — одобрил его слова джентльмен с дивана. — Скоро прибудут первые постояльцы, а персонал до сих пор не проинструктирован.

— Моей