Маршрут 60 - Ярослав Кирилишен

Он сел, протер глаза и долго сидел в таком положении. Я не мешал. Его кожа была бледной. Его пульс определялся датчиками как ровный, но я отметил короткую аритмию в момент первого глубокого вдоха, ничего критичного.

Гектор вышел из терминала первым. Он вдохнул воздух и не сказал ничего. Лишь закрыл глаза на мгновение, будто проверяя, не исчезло ли всё это за время полёта.

— Таурус, — сказал он, наконец. — Земля, которую мы не заслужили.

Он сделал несколько шагов по металлическому настилу, оставляя едва слышные звуки, которые глушила пыль и остаточная влага в воздухе. Гектор остановился у кромки платформы, склонился, взял горсть светло-серой почвы и сжал её в ладони. Его пальцы подрагивали не от холода, а скорее от памяти. Он смотрел на горизонт, будто вглядываясь не в ландшафт, а в прошлое. Я зафиксировал отсутствие речи у него в течение шестидесяти секунд.

Первый наш переход по маршруту начался в 07:40 по местному времени Тауруса. Свет ещё не пробился полностью сквозь верхний ярус облаков, но горизонт уже наполнялся мягким серым свечением, похожим на дыхание спящей планеты. Температура двенадцать градусов Цельсия казалась комфортной. Влажность — повышенная, но не критичная. Уровень шума — низкий. Я активировал режим расширенного наблюдения, синхронизировался с навигационным маршрутом Гектора и занёс первую точку пути в журнал.

Мы двигались в южном направлении. Туда, где когда-то проходила старая бетонная транспортная артерия. Теперь она больше напоминала покрытую мхом тропу, на которой хаотично лежали узкие плиты, местами расколотые, местами уходящие под землю, поросшие тонкой, как мех, травой. Каждый её метр говорил о запустении. Но в этом запустении было что-то достойное, поскольку ни одна плита не была разрушена до конца, ни один кусок арматуры не был выдран из земли.

Гектор шёл размеренно. Его шаг был нетороплив, но целенаправлен. Он держал в руке свой деревянный посох, гладкий, тёмный, отполированный до блеска многочисленными касаниями. По структуре волокон я определил, что дерево местное, но вырезано вручную, скорее всего, минимум десятилетие назад.

Его рюкзак был тяжёл. Мои расчеты показали, что вес рюкзака превышал рекомендованную норму для его возраста и телосложения на пятнадцать процентов. Гектор не жаловался. Он просто нёс. Я отмечал микродвижения в плечевых суставах, напряжение в спине, компенсирующую работу ног. Пока всё укладывалось в допустимые пределы.

По пути он начал свой рассказ об этих местах:

— Здесь была шахтёрская колония. Лет сорок назад. — Он сделал короткую паузу, будто вспоминал или уточнял детали.

— Олово, редкие земли, вся таблица Менделеева, в общем. Добывали быстро, жадно. А потом поняли, что технически бесперспективно. Слишком глубоко, слишком нестабильно. Технологии не поспевали. Люди уехали. Но остались… другие.

Я не перебивал, но слегка повернул голову, активировав визуальный маркер внимания. Он продолжил.

— Остались те, кто не искал выгоды, — продолжил он. — Остались те, кто искал… другого. Ответов, может. Или просто смысла.

— Кто именно? — спросил я.

— Православная церковь. Сейчас они называют себя «Расширенная Православная Община». РПО появились несколько десятков лет назад на этой планете в рамках инициативы «Божественный вектор». Они искали тишину, покой и землю, где можно жить по канону.

Я начал построение справочной модели. Ранее термин православие в моих логах встречался как культурная, религиозная и социальная система с высокой устойчивостью к модернизационному давлению общества. Но в связке с понятием «вектора» и «переселения» это было ново.

— Это была была правительственная инициатива? — уточнил я.

— Нет, частная, конечно же. Проект финансировали выходцы с Марса и с Венеры, и частично земные приходы. Главной целью проекта было сохранение не столько догмы, а практик, молитв, литургий, праздников, чтобы «слово» не растворилось в цифре.

Я сохранил запись в цифровом журнале: «не раствориться в цифре». Контекст записи: противопоставление традиционного уклада технологическому и цифровому. Метка: потенциально религиозное выражение. Он не ждал моего ответа. А я его не дал. Я просто записывал.

Мы проходили мимо остатков небольшого строения. От него остались только обугленные балки и частично уцелевший фундамент, уголь и известь и воронка в полу. На стене я зафиксировал ржавый символ, не распознанный моей базой. Гектор остановился.

— Старая церковь, — произнёс он. — Или то, что от неё осталось. Здесь, по-моему, когда то был дом молитвы. Восемь куполов, один колокол, вся эта структура была возведена на огромных сваях. Я видел снимки. Люди строили ее с душой.

Он снял шапку, опустил голову на мгновение и пошёл дальше. Это не выглядело со стороны драматично. Просто как жест памяти, который никто не увидит, кроме меня. Я не знал, что сказать. Моя база не содержала ответов на подобные воспоминания. Но я зафиксировал ритм речи, тональность, микропаузы в своем журнале. Всё говорило об искренности и о том, что Гектор искал здесь нечто личное.

Через четыре километра дорога превратилась в более пересечённую местность. Бетон ушёл под землю, уступив место жёсткому травяному покрову и череде каменистых гряд. Местами пробивались остатки кабелей. Я отметил их как артефакты. Гектор не обращал на них внимания. Он просто шёл.

Первые восемь километров перехода мы прошли без остановок. Гектор не сбавил темп. Его пульс оставался в норме. Я мог бы анализировать это дольше. Но в тот момент я просто шёл рядом. И впервые почувствовал, что мы не просто перемещаемся в пространстве, а входим в повествование.

К девяти вечера по местному времени мы подошли к первому поселению Тифея. На первый взгляд оно воспринималось мною как несколько деревянных домов, аккуратно выстроенных вдоль ручья. Доминирующий материал кедр, покрытый пропиткой на водной основе. Над крышей одного из домов возвышался купол. Я фиксировал полное отсутствие металла в постройках, только дерево и ткань.

— Здесь будет наша первая остановка, — сказал Гектор. — Я был тут последний раз два года назад. Тогда тут было пятеро людей на поселении. Не знаю, сколько теперь осталось.

Я отметил для себя факт, что поселение не зарегистрировано в федеральных базах. Сетевой трафик нулевой за последние несколько лет. Мой сканер обнаружил редкие технические устройства в радиусе пятисот метров: три тепловые сигнатуры, одна пассивная антенна, ноль роботизированных ИИ систем.

— Мы будем передвигаться в основном пешком, — добавил он, — шестьдесят дней, шестьдесят остановок. Где-то нас ждут, где-то нет. Но мы должны пройти всё.

Я пересчитал маршрут по геометкам. Его протяжённость составила тысячу сто сорок два километра. Период между