Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

новых в чан, ощипывание, вымачивание — и снова по кругу. Сюда бы чайник или термос, — подумалось мне, когда я подавал очередную ощипанную курицу. В соседней комнате перед упаковкой стоял Снегирёв с паяльной лампой и обжигал мелкие перья, которые остались на курице, — и теперь в цехах пахло ещё и палёным пером.

Однако каждый час мы прерывались на «перекур» — естественно, никто не курил, а выходили из цеха к забору подышать свежим воздухом. В первый раз я вернулся в цеха раньше и, подойдя к столу упаковки, отрезал ножом себе два широких куска целлофана и, быстро положив туда тушек, свернул их в коконы и спрятал в пуховую кучу.

На улице за нами тоже следил Кузьмич — он же отсчитывал нам время для отдыха. Хочешь — вообще не отдыхай. Он же невольно контролировал — не захотим ли мы сделать чего-нибудь эдакого. А я этого очень хотел.

— Ген, на следующей передышке отвлеки тренера — поборись с кем-нибудь, попроси пояснить какую-нибудь технику. Не долго — на полминутки, — попросил я товарища по опасной операции.

И под утро, когда все собрались на последний перекур, я достал упакованных неощипанных куриц и выбросил их из цеха через окно.

— Снегирь, — позвал парня Гена. — Каково за ночь отжарить столько цыпочек?

И все дружно принялись ржать. Смеялся и тренер, а я, удивляясь находчивости Гены, аккуратно по стеночке вышел, зайдя за угол цеховых зданий, где под окном лежали мои свертки.

Я поднял один, а когда раздалась новая, громкая волна смеха, с силой вышвырнул их за периметр, перебросив через забор в сторону пляжа. Первую, а затем вторую.

И вот, просмеявшись над тем, как Генка дурачится, тренер снова вернул нас к работе, а я, улыбнувшись, кивнул — мол, всё в ажуре.

Смена закончилась утром. На проходной проверили наши сумки на предмет яиц и куриц, и мы, видя, как подъезжает автобус с трудящимися, залезли в него, чтобы тот увез нас в город.

Однако, выйдя на первой же остановке, я кивнул Гене — мол, так надо, — и лёгким бегом двинулся к озеру.

«Сука», — выдохнул я, видя, какой меня ждёт трындец. Первую курицу я нашёл сразу же — она повисла на ветке куста, а вот вторую пришлось поискать — я нашёл её в луже грязи и тины. Благо, упаковал хорошо.

Положив этих двух в сумку, я также лёгким бегом направился вдоль берега озера, пока фабрика не скрылась за постройками появившихся домов.

— Эй, парень! — позвали меня вдруг.

Да ё-маё… Обернулся я и увидел, как ко мне приближаются двое в форме советской милиции — старшина и сержант.

— Здравия желаю, товарищи милиционеры! — бодро отрапортовал я, подходя к ним, накрыв левой ладонью голову, а правую прислонив ко лбу.

— Ваши документы? — спросил у меня сержант, и я, пожав плечами, достал из кармана паспорт, давая ему в руку.

— Почему не на работе? — спросили меня.

— Да я с ночной смены, решил перед парами пробежаться по набережной.

— С какой ночной смены? — спросил меня старшина.

— С «Красного крыла», цех упаковки.

— Пары-то начались уже — девять почти! А в сумке что?

— Халат, обувь, — проговорил я, понимая, что сейчас приплыву.

— Покажите, — потребовал старшина.

Эпик фейл — провал по-нашему.

— Погоди-ка, а ты не родственник тому Медведеву, о котором пару недель назад газеты писали?

— Что за Медведев? — спросил старшина у сержанта.

— Пока ты в отпуске был, помнишь, участковый с браконьерами закусился? С ним свидетель по делу был Медведев. Так вот, этот Медведев его от пули сумкой закрыл! — бодро поведал сержант.

— От дроби только, приврали газеты, — выдохнул я, кладя сумку на асфальт набережной.

— Погоди-ка… — сержант поднял паспорт на меня и сверил моё фото с моим лицом.

— Да ладно⁈ — удивился старшина.

— Ну да. Там ИЖ был — двустволка, а у меня как раз сумка была такая же, только вместо обуви там куртка для борьбы была и трансформатор. Куртку я заштопал, трансформатор пришлось выкинуть, а сумку мне новую подарил участковый, когда из больницы выписался.

— Ну ты молодец, конечно! После учёбы куда — в армию, а потом, может, к нам в оперативную часть? — спросил меня старшина.

— Я не думал об этом, — не совсем честно выдал я.

«Скажите, а вакансии для куриных воров у вас есть?» — промелькнуло у меня.

— А там же заложник был ещё? — спросил сержант.

— Он не заложник был, а соучастник. Просто в последний момент сдаться хотел, и его второй застрелил, — начал я рассказывать.

— Ужас, конечно. Не страшно было против вооружённых преступников идти? — спросил сержант.

— Да там же участковый был, — обесценил моё участие в том бою старшина.

— Ну да, его и ранило. Но он встречным огнём успел положить урку, — поделился сержант и добавил: — Слушай, там говорят, что предупредительного не было, и тот младший лейтенант потом отписывался по этому поводу?

— Он многократно предлагал противнику сдаться. И выстрелил, когда уже был ранен, — произнёс я, вспоминая, как уже рассказывал эту историю на магнитофон в «Волге».

— Обалдеть, — удивился сержант.

— Тебе что-нибудь за участие дали? Ну, медаль там? — спросил меня старшина.

— Грамота от генерала и от ВЛКСМ.

— Вот к чему надо стремиться, товарищ сержант! — с долей сарказма произнёс старшина.

— К чему? — удивился сержант.

— К одобрению товарищей и спасению в сложных ситуациях старших по званию.

— Я тебе говорил же, что не мог тогда, — возмутился сержант.

Видимо, какие-то внутренние договорённости у этих ребят — возможно, дружат семьями.

— Товарищи, ну так я в техникум могу пойти, или вы мне выпишите справку, что я был с вами занят? — спросил я.

— Да, конечно, иди и учись хорошо! — пожелал мне удачи старшина, а сержант отдал мои документы.

Так, вроде пронесло. Надо будет либо отказаться от хищения ничейного социмущества, либо придумать другой способ транспортировки.

Сейчас ещё и в общаге мозг комендант выпьет.

Двадцатью минутами позже

— Вот, Саша, не зря тебя кто-то из товарищей со стены снимает! — пилила меня Надежда Юрьевна на входе в общежитие. — Несмотря на то, что ты милиции помогаешь и