Бес лести предан - Элиот Лилит

Он шагнул вперед и опустил в трещину руку. Тут же отдернул, испуганный побежавшей по запястью волной жара, вернее, попытался отдернуть. Не смог. Наоборот, усилие повлекло его в обратном направлении. Трещина распахнула жадную пасть и заглотила – сперва по плечи, потом целиком.

Он еле удержался от крика. Щеки лизнул густой горячий воздух. Под ногами – снова земля. Распахнув зажмуренные глаза, он увидел… Город?

Кое-где торчали знакомые силуэты зданий, но все было каким-то не таким. У домов не было окон, только слепые черные дыры. Облицовка фасадов слоилась, отваливаясь кусками, как мясо с костей прокаженного. Небо над головой было перцово-красное, приправленное россыпью черных облаков, и лоснилось, шло жирными волнами, как бурлящая похлебка.

На улицах и площадях земля дыбилась неровными гребнями. На верхушке одного такого гребня он и стоял. Тут и там топорщились полусгнившие останки строений и еще что-то белое. Кости. Он тяжело сглотнул.

Жаркий воздух опалял легкие. Снова раздались голоса, теперь гораздо ближе:

– Пли!

Громовой раскат.

Он бросился на голос. Оступился на склоне, кубарем полетел вниз. Отплевываясь от земли, вскочил, побежал дальше. Едва не задохнулся от ужаса, когда из-за угла вылетела когтистая тень. Кое-как увернулся, заломил крутой поворот и выскочил на широкий, залитый кровавым светом проспект.

Его перегораживал отряд солдат в черно-белых мундирах. Вымазанные сажей лица искажала тревога. Грозно вздымались дула пушек, ружей, пистолетов. Несколько здоровяков скучились вокруг командира, сверкая оголенными штыками.

Но не солдаты заставили его застыть с колотящимся сердцем. Дальше, за заслоном военных, било по воздуху черными крыльями огромное нечто.

Тварь походила на летучую мышь, только где же такие монстры водятся? Непроглядный, безглазый, без четких контуров, крылатый ужас шипел, как масло на раскаленной сковороде, и то подлетал, то отступал под градом пуль. Попадавшие в него снаряды растворялись, не оставляя ни ран, ни прорех, но тварь дергалась и яростно скворчала – ей было больно.

– Целься! – рявкнул командир.

Артиллеристы засуетились, поворачивая пушки: выше, ниже, правее, левее…

– Пли!

Из трех ядер, с грохотом разорвавших воздух, только одно угодило в цель. Оно пробило черный парус крыла и исчезло во вспышке красного света. Брызнули ошметки тьмы. Тварь оглушительно засвистела и, потеряв равновесие, медленно завалилась на один бок. Неужели победили?

Нет, ничего подобного. Она вдруг воспрянула, засвистела еще яростнее, и – спикировала на солдат.

Те бросились врассыпную, на ходу перезаряжая оружие и целясь в тварь. Камнем она упала на оставшегося у пушки артиллериста и накрыла невредимым крылом еще одного. Оба солдата исчезли в облаке тьмы.

В ту же секунду их товарищи бросились вперед, вгоняя в мрак загоравшиеся красным лезвия: одно, другое, третье… Тварь завизжала, забилась и – взорвалась черным дымом.

Атакованные солдаты остались на земле. Их тела сморщились и почернели. Накатившее было облегчение сменилось дурнотой, к горлу подкатила тошнота. Он пошатнулся.

Один солдат заметил его, ткнул пальцем, крикнув что-то командиру. Тот тоже обернулся. Вытаращив глаза, в несколько прыжков подлетел к нему и схватил за плечи.

– Мальчик! Ты как здесь очутился?

Дыхание сперло – он узнал командира. Это был генерал Мелиссино.

– Я… – язык неловко споткнулся о зубы. – Я увидел трещину в воздухе…

Генерал затряс головой.

– Никогда не приближайся к разломам! Жизнь, что ли, не дорога? – он насупил густые брови, подозвал ближайшего солдата. – Отведи мальчишку наружу и возвращайся. Нужно прочесать окрестности. Если рядом ошивается еще одна такая тварь, разлом мы не сошьем.

Солдат схватил его за руку и бесцеремонно потащил назад, туда, откуда он прибежал. Противиться он не смел.

С этой стороны прореха выглядела точно так же, только куда лучше вписывалась в зловещий пейзаж. Солдат потащил его вверх по склону. Тут он опомнился, попытался вывернуться:

– Подождите, я…

– Молчать! – рявкнул вояка. – Времени на твои глупости нет. Вылезай наружу и дуй что есть мочи, понял? Приказ генерала.

Сильные руки толкнули его в прореху. Он влетел в нее головой вперед и…

…вмазался щекой в мягкую траву.

Перекатился на спину. Уставился на звездное небо, утопая в ночной прохладе. Его била крупная дрожь.

«Дуй что есть мочи – приказ генерала».

Кое-как встав на ноги, он сделал неуверенный шаг. Потом еще один. И, наконец, повернувшись спиной к Зимнему дворцу, припустил прочь.

Приказы вышестоящих нужно выполнять.

Когда в окна постоялого двора заглянуло пасмурное утро, он не чувствовал себя ни отдохнувшим, ни выспавшимся. Иван, увидев его перепачканную одежду, опешил:

– Где ж вы так измазались-то?

– Вышел прогуляться вчера. Не спалось, – пробормотал он, краснея.

– И?

– И упал.

Отец на это вскинул брови, но ничего не сказал.

Засобирались в последнее паломничество. Произошедшее ночью уже казалось сном, размытым и фантастическим. Прореха в воздухе, мертвый город под красным небом, солдаты в черно-белых мундирах, сражающиеся с летучей тварью, и командующий ими генерал Мелиссино… Да разве могло такое случиться взаправду?

Но одежда – одежда была испачкана, и брюки порвались на коленях, а ладони, ободранные при падении со склона, горели.

«Я не безумный, – подумал он упрямо. Три слова, которые он твердил себе последние семь лет. – Мне не привиделось».

Затертый до дыр маршрут: знакомые улицы, высокое серое небо, рассеянные прохожие. Отец шел, понурив плечи, уже ни на что не надеясь. А он… Он шагал и думал про сморщенные почерневшие тела на земле. Они не вобрали в себя тьму, как делал он. Почему? Неужели ее было слишком много?

Они с отцом замерли на привычном посту. Редкие прохожие награждали их кто насмешливыми, кто сочувственными взглядами, но ни один не замедлил шаг.

Наконец показался генерал Мелиссино. На нем был обычный военный мундир, никакой не черно-белый, и только тени под глазами намекали, что ночка выдалась беспокойная.

Как всегда, генерал Мелиссино, погруженный в свои заботы, едва удостоил просителей взглядом. Но в этот раз он не остался стоять смирно. В этот раз он шагнул вперед.

– Ваше превосходительство!

Генерал обернулся. Скользнул по нему усталым взглядом, даже не замедлив шага, и… остановился.

Это придало храбрости. Он сделал еще шаг. Вытянулся в струнку, пьяный от отчаяния.

– Ваше превосходительство, примите меня в кадеты! Мы не можем больше ждать, пока прошение рассмотрят, мы с голоду умрем!

Казалось, генерал Мелиссино его не слышит. Темные глаза впились в лицо – проверяя, перепроверяя. Наконец, генерал выдохнул:

– Это ты.

Узнал… Слава Богу, узнал!

– Ваше превосходительство! – повторил он звенящим голосом. – Прошу вас, одобрите мое прошение. Я