Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков

Васька сказать, что так в силки на приманку зайца ловят. Приманкой вот только дед Харитон оказывается. Но промолчал, побоялся, что прогонит Стрелец. А Стрелец отвёл Ваську подальше и велел шёпотом:

– Ты здесь с огнём ходи. Я поближе к Харитону залягу. Как заслышишь, что я палю, беги ко мне. А ежели кромешник к тебе наведается, то кричи. Я поспею.

Ушёл Стрелец, остался один Васька, и тут навалились со всех сторон шорохи – то ветка треснет, то птица ухнет. Огонь тусклее стал – догорают тряпицы. Васька запалил вторую жагру. Недолго осталось-то. Скоро Васька и другие грешники, что в августе живут, почуют, как в животе заноет, затянет, будто от страха. То, значит, пора назад, в начало августа. От этого полного месяца к прежнему, что как маяк светит. В часовенке останутся лишь те, чьё прибежище сентябрь. Бабка Настасья останется, Прохор останется…

В темноте скрипнуло. Васька развернулся и ахнул: в отблесках света замаячила грозная фигура. Но он не успел толком испугаться.

– Тише-тише, Вася, – сказала фигура. – Я это.

– Батюшка? – обрадовался Васька. Отец Григорий прихрамывал, да по белому лицу с редкой бородкой тянулась тёмная царапина. Но в остальном священник выглядел здоровым.

– Тише, Вася, – повторил отец Григорий. – Где Петро?

– Стрелец там, – указал Васька. – Деда Харитона сторожит.

– Харитон живой?

– Жив. Его кромешник чуть не утащил.

– Кромешник? – нахмурился отец Григорий. – Чудишь ты. Медведь то был.

– Нет. Стрелец тоже так помыслил, – с жаром возразил Васька. – Но я сам видел.

– И… каков кромешник?

– Как человек. На ногах стоит. Одежда как у людей. Чёрный только весь.

– Ага. – Отец Григорий немного успокоился.

Тут Васька вспомнил, что Стрелец говорил.

– Батюшка. А пошто ты в часовню не пошёл?

– Как я уйду? – удивился тот. – Не могу я тебя да Петра оставить. У кромешника-то сила бесовская…

Бах! В месте, где затаился Стрелец, вспыхнуло, и грохот выстрела прокатился по лесу.

– Стрелец! – воскликнул Васька и бросился на помощь.

– Стой! – крикнул вослед отец Григорий. – Опасно там, отроче.

Но Васька его не слушал. Впереди слышны были вперемешку звуки борьбы и тяжёлые ругательства.

– Я счас! Счас!

Рядом с лежащим дедом Харитоном стоял мрачный Стрелец.

– Убёг, – сообщил он, ловко насыпая порох из подсумка. – Быстрый, зараза.

– И что теперь?

– Ничего. Наше время кончилось.

Васька и сам чувствовал, что пора. Неведомая сила уже стучалась под сердцем.

– Знашь, где Харитон живёт? – спросил Стрелец.

– Да.

– Как рассветёт, беги к нему. Бог даст, оклемается.

– Хорошо, дядька.

– А ты что тут делашь? – недобро спросил Стрелец, глядя поверх головы Васьки.

Это отец Григорий дошёл до них.

– Истинно говорю, бес среди нас, – забормотал священник, подходя. – Добрый ты воин, Петро Стрелец. Поостерёгся бы. Честным крестом бесы побеждаются, а не пищалью.

– Знашь что? – грубо прервал его Стрелец. – Про кромешника-то?

– Откуда мне?

– А на меня пошто упал? Тварь на Харитона бежит, а ты на меня валишься?

– Так споткнулся я, Петро. Спужался и споткнулся.

– Смотри, – погрозил Стрелец кулаком. – Хоть ты из духовных, но взгрею хорошенько!

Отец Григорий замолчал, тревожно поглядывая то на Стрельца, то на лес.

– Зря ты так, Петро. Помочь я хотел.

Стрелец не успел ответить. За пределами освещённого круга раздался истошный вопль.

– Свету дай! – гаркнул Стрелец.

Васька вздёрнул жагру кверху. Тьма немного отодвинулась назад.

– Нападать будет, – предупредил Стрелец, целясь в лес из пищали. – Ишь воет.

Словно отвечая Стрельцу, вопль повторился. Ваське показалось, что кричат повсюду. Он крепче схватился за жагру и прижался поближе к Стрельцу.

– Ну где ты, где, – бормотал Стрелец, прикусывая в азарте губы. – Да сядь ты, отче!

Отец Григорий, нервически оглядывающийся вокруг, послушался и опустился ниже. Васька невольно посмотрел на него и вдруг вскрикнул:

– Дед Харитон исчезает!

И вправду, тело словно окуталось лунным серебром, теряя плотность. Сквозь него смутно виднелся примятый мох. Не доводилось ещё Ваське это со стороны зреть. Если не сопротивляться зову, то сейчас с ним произойдёт то же самое. Мир затуманится, и откроются его глаза в ночном домашнем тепле ровно месяц назад. Ваське на миг почудился материн голос – она окликала его, ворочающегося после возвращения.

И в этот момент кромешник напал. Опомнившийся Васька развернулся с огнём навстречу рвавшейся к людям тени с кровавыми глазами. Стрелец всем телом обратился к кромешнику, но выстрелить не успел.

– Не пали! – Отец Григорий сбил Стрельца с ног.

Кромешник вновь завопил и бросился к Ваське. Злобные горящие глаза завораживали. Васька выставил перед собой жагру.

– Боиш-ш-шься! – прошипела тварь.

– Нет!

– Боиш-ш-шься!

Страшный взгляд завораживал, лишал воли. Васька медленно опускал жагру.

– Мальца не трожь! – крикнул священник. – Старик твой! Скорее!

Кровавые глаза моргнули, обращаясь к серебристому телу деда Харитона. Будто повинуясь взгляду, тело перестало таять. Кромешник потянулся к добыче.

– Стой! – заорал Васька. От испуга он потерял осторожность и вцепился в голову кромешнику. Рука враз заледенела, но и капюшон сполз с головы. Тварь отпрянула, и в лунном свете Васька явственно увидел полное злобы женское лицо.

Отец Григорий хотел ещё что-то сказать, но вместо этого болезненно вскрикнул от удара. Над ним горой подымался рассвирепевший Стрелец.

– Ведьма!

Кромешница зашипела, но бежать не посмела. Чуяла, видимо, что не успеет от пули скрыться.

– Не трожь её, Петро! – взмолился отец Григорий. – Не кромешник это!

– А кто ещё? – Стрелец с омерзением рассматривал застывшую перед ним женщину.

– Болезная она, Петро. Бегает, людей пугает. Кликуша она.

– Знашь её?

– Знаю, Петро. Знаю. Попадья то моя болезная.

– Людей губит твоя попадья!

Батюшка не ответил и вдруг горько зарыдал.

– За что?.. За что… – слышалось сквозь рыдания. – Я грешник, но она-то?.. За что?..

Кромешница тихонько подвывала.

– Ты ей человеков подманивал? – презрительно спросил Стрелец.

– Стариков, – ответил отец Григорий, сглатывая слёзы. – Они уж пожили, а она молодка совсем. Не жила ещё. Пожалей ты её, Петро. Не губи.

Заколебался было Стрелец, но отец Григорий, себе на беду, продолжил:

– Она как наестся, как прежде становится, в разум входит. Петро!

Стрелец выстрелил. Кромешница завопила так, что заложило уши. В её чёрном одеянии прорезалась кровавая рана. Но кромешница устояла и двинулась на обидчика.

– Аннушка! – Отец Григорий вскочил было, но Стрелец пинком отбросил его назад. То ли удар оказался слишком сильным, то ли силы священника оставили, но отец Григорий рухнул и, подобно деду Харитону, засеребрившись, растаял.

Кромешница завизжала. Движения у неё оставались быстрыми, но уже лишёнными неуловимости. Стрелец вынул топор из-за пояса.

– Огня! – заорал он.

Васька схватился за догорающую жагру, но не успел. Стрелец рубанул, кромешница, сделав рывок в сторону, ушла от удара, а потерявший равновесие Стрелец зашатался. Но на