Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

— Превращаются в кванты. Как твои лучи. А потом обратно собираются. А ипрон так не может…

Станция смотрела в затылок, не убирая ветвящееся щупальце с виска. Иногда оно сползало на плечо. Гедимин не знал, понимают его или нет, и даже не был уверен, что слышат.

— Ипрон вообще странный…

— Эй! — филк-ремонтник заглянул в закуток. — Ты сказал что-то?

Гедимин качнул головой.

— Я вот всегда говорю, — филк смерил его долгим задумчивым взглядом. — Операторы сидят там в ипроновых шлемах. Хотя их отсеки и так защищены. А мы ходим, как есть, — и под самым реактором. Вот что эти лучи могут сделать с мозгом? Кто-нибудь знает наверняка?

Теперь он смотрел Гедимину за спину, и тому очень хотелось обернуться. Выждав ещё секунду, филк передёрнул плечами и скрылся. Невидимое щупальце переползло на локоть. Гедимин осторожно его погладил — пальцем по теплым линиям. «Они ведь что-то чувствуют. Непонятно только, чем.»

…Ночная смена разбрелась по отсекам, шорохи и голоса стихли. Гедимин неспешно разминал ладони и предплечья и прислушивался к ощущениям в спине. «Работать не мешает — и ладно. А всё-таки в скафандре восстановилась бы куда быстрее…»

В коридоре зашуршало — кто-то, стараясь не шуметь, вышел из отсека. Ещё секунда — шуршащих стало двое. Кто-то шёл по коридору — с разных сторон, но в одном направлении. «К моему отсеку?» — Гедимин зашевелился, осторожно поднимаясь на ноги. Ему вдруг стало не по себе.

Ещё секунду шуршало у двери — и сармат, выпрямившись, развернулся к ней боком и прильнул к стене. «Скафа… А, hasu!» — он вскинул «арктус», растягивая поперёк проёма защитное поле. Секунда — и от него отрикошетил длинный острый штырь.

Двое замерли в дверях. Один так и сжимал в руке прут арматуры, другой шарахнулся за отлетевшим «копьём». Грудь Гедимина сдавил ледяной обруч. «Опять эти…» — перед глазами встала траектория штыря, отброшенного защитным полем. «Да чтоб им всем…»

— Sata!!! — заорал он, грохнув кулаками о переборки. В соседних отсеках кто-то выругался. Барак загудел. Гедимин вытолкнул пузырь защитного поля из проёма. Сармат с арматурой шарахнулся было, но уйти не успел — купол, накрывший его, «прирос» к полу.

— Что тут? Что за шум? — услышал Гедимин голос Гезуша. — А это что за дрянь?

— А вот, — сармат высунулся из отсека. — Это те, кто лез к Борге. Один раз огребли, — мало⁈

Кто-то из выскочивших на шум пронзительно засвистел.

— Эй! Куда⁈ — сармата, потерявшего «копьё», двое перехватили и оттолкнули к сердитому Гезушу. — Твоё? И что ты с этим делал в чужом отсеке⁈

— Мы просто шли, а этот псих… — пойманный сармат на секунду взглянул Гедимину в глаза и шарахнулся к стене. Ремонтник молча потирал кулак. Спина горела от боли. «Сколько ещё раз придут? Пока не убью?»

— Эй! — Гезуш развернулся к распахнувшейся двери, и вовремя — в барак заглянул комендант. — Охрану зови. Тут сармата пришли убивать. Эй, Унурат! Тебе там как, в бригаде с такими, — нормально?

…Гедимин отвечал односложно — болела спина, хотелось лечь. Мрачный Унурат разглядывал пол под ногами, командир патруля — заточенный прут арматуры.

— А ведь такую штуку можно куда-нибудь на станции засунуть, — сказал Гезуш; он пришёл на допрос вместе с Боргой и Унуратом, остальные сарматы из двух бригад топтались под дверью, и Гедимин изредка слышал их шёпот. — В реактор. В вентиляцию. Оператора пырнуть.

— Заткнись! — донеслось из загородки, куда затолкали двух обходчиков. Командир патруля поморщился.

— Это не в моей компетенции. На станцию будет сообщено. Вы все можете идти. Расходимся, расходимся!

…Гедимин опустился на матрас. Спину жгло и дёргало. «Придут в третий раз? Нет? Придётся на входе ставить защитное поле. Не минировать же его…»

— Прекрасная, Унурат, у тебя бригада, — донёсся из коридора приглушённый голос Гезуша. — Одни филки там нормальные!

Унурат буркнул что-то в ответ. Хлопнула дверь. Гедимин прикрыл глаза.

21 июля 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С утра небо затянуло белесой дымкой, к полудню она уплотнилась, — и Гедимин, выйдя на улицу, попал в горячую взвесь водяного пара. Воздух не двигался; сигма-сканер намерил «+35», и сармат, вытерев со лба то ли испарину, то ли конденсат, расстегнул комбинезон на груди. Пока он дошёл до штаба ликвидаторов, где-то над озером трижды громыхнуло.

В туннеле стрелкового полигона было прохладно и тихо. Гедимин заглянул на стрельбище и удивлённо хмыкнул — с самого вечера никто не расписывался в журнале тренировок. Не заходил никто и в лабораторию — вещи, оставленные на верстаке Иджесом, так и лежали нетронутыми.

Под верстаком, за ящиками со всяким ломом, нашёлся обёрнутый ветошью сфалт. Гедимин привычным уже движением согнулся там, где фиксаторы ему не мешали, и поволок инструмент наружу. Попытался поднять — и почувствовал непривычную тяжесть.

«Так и знал, что мышцы растворятся,» — он, досадливо щурясь, поднял сфалт двумя руками и попробовал их выпрямить. Где раньше хватило бы чуть напрячь плечи, пришлось перенести нагрузку на ноги. Сармат повторил движение ещё пять раз и остановился — пот потёк за шиворот. «Хоть спина не ноет. Давно пора было увеличить нагрузки,» — он переложил сфалт на плечи и осторожно повернул корпус. «Ага, какие-то мышцы ещё остались. Надо их потихоньку разрабатывать. Если бы надеть броню…»

Дверь лаборатории приоткрылась, впустив сквозняк. Иджес шагнул внутрь, взглянул на Гедимина и резко выдохнул.

— Теск, ты в себе⁈

— Я его еле поднял, — отозвался Гедимин, поворачивая корпус в другую сторону. — Как я буду работать⁈

— Жёваный крот, — пробормотал Иджес, тяжело опускаясь в кресло. — Тебе медики всё это разрешили?

Гедимин дёрнул плечом и снова поднял сфалт на вытянутых руках. В этот раз упражнение далось чуть легче.