Инвестор. Железо войны - Николай Соболев

Интерес гостей лежал на поверхности: оружия и боеприпасов, числом поболее, ценою подешевле. Контракт на винтовки мы подписали с ходу — сумму я задирать не стал, мне сейчас важнее загрузка фабрики заказами, чтобы рабочие успели освоить новые станки.

Парагвайцы уже успели закупить «мадсены» в Дании, и наши неплохие «гочкисы» их не заинтересовали, мы уже совсем было распрощались, но оказалось, что дальше они едут на патронную фабрику в Толедо.

А нам туда и надо, родители мои пока через океан доплывут, успею с приятными людьми (они же мне деньги принесли) в Толедо смотаться, оценить проблемный актив. А пока пригласил делегацию посетить мои заводы, но возглавлявший ее полковник замялся:

— Мы крайне ценим ваше гостеприимство, сеньор Грандер, но чрезвычайно ограничены во времени, прошу простить…

— Время не критично, мы долетим за два часа.

От шанса покататься на самолете американского миллионера они, разумеется, не отказались, и я потащил офицеров смотреть на наши достижения.

На площадке за автосборочным цехом матово поблескивали свежей зеленой краской первые «Атлантико» и «Атланты», пока еще в гражданском варианте. Без светомаскировки, с мягкими сиденьями, хромированными деталями — Эренбург оказался прав, и французы «голый» вариант машины брали неохотно, а вот с некоторыми декоративными финтифлюшками заметно лучше.

На закрытой территории КБ при виде броневика на базе «Атланта» офицеры издали хорошо различимый стон. А когда из бокса выкатили безбашенный (по причине неготовности) танк… Они-то хорошо понимали, что на гусеничную тележку с движком можно быстренько водрузить хоть пушку, хоть пулемет и получить дешевую боевую машину. Я же гундел, что в Испании негде как следует испытать технику и невозможно устроить полноценные стрельбы.

Совсем добила их радиостанция, хоть и прототип.

Даже «боинг», в котором успели малость подшаманить салон и сделать его гораздо комфортабельней, не произвел такого впечатления. Из трех рядов кресел оставили два, с откидными столиками, вместимость упала на шесть человек, вместо них самолет брал лишние полтонны горючего, что раза в полтора увеличило дальность.

Во время взлета все, кроме одного капитана, вцепились в подлокотники и ручки, но вида не показывали, капитан же, наоборот, развалился в кресле как настоящий волк воздушного океана. Наверное, успел где-то слетать разок-другой.

Когда страх отпустил, полковник посетовал:

— Жаль, наш бюджет не позволяет закупить грузовики, не говоря уж о бронированных машинах. Они бы очень пригодились в Чако.

— А радиостанции? — вздохнул капитан.

Полковник вздохнул в унисон, а потом осторожно поинтересовался:

— Сеньор Грандер, а вы не хотите испытать вашу технику в реальных условиях? Я готов поручиться, что правительство Парагвая сделает для этого все возможное!

Какой хитренький! Послал бы его лесом, да это на сто процентов совпадало с моими планами — я же сам подводил их к такому предложению.

— Любопытная идея, мы обязательно ее обсудим.

— Если вы поможете нам, памятник в Асунсьоне не обещаем, но улицу вашим именем назовем, — улыбнулся майор.

Посадку нам обеспечила дирекция патронной фабрики — от собственно города ее отделяло пустое и широкое поле с километровой дорогой, на которую и приземлил самолет американский летчик.

Весь двадцатитысячный Толедо уместился на стометровой скале, крутыми обрывами сбегавшей к излучине Тахо. Посреди возносился шпиль собора Святой Марии, кафедры примаса Испании, архиепископа Толедского. Но роль главной доминанты принадлежала совсем не собору — в стороне от него вздымались стены громадного замка Алькасар.

Сдал парагвайцев с рук на руки директору, убалтывать на контракт, а сам в сопровождении Ларри, Рикардо и Серхио отправился знакомиться с делами. Клерки, среди которых уже разнеслась весть, что завод передают в мои лапы, постарались выслужиться и предоставили даже те данные, которые руководство хотело бы скрыть.

«Фабрикой» это назвали, так сказать, авансом — от силы крупные мастерские, сто пятьдесят рабочих, двести тысяч патронов в день. Если исходить из статистики Первой мировой, то хватит убить двадцать врагов, а за год — неполную дивизию. В мирное время такие цифры кажутся достаточными, большая часть идет на склады, но стоит только начать воевать…

— Это несерьезно! — огорошил я местных. — Войска в Марокко не должны думать, что им не хватит патронов!

— Военный министр такого же мнения, — поддакнул директор.

— Подготовьте смету на расширение, чтобы завод мог выпускать порядка миллиона патронов в день.

— Это слишком много, куда мы их денем? У армии нет возможностей для хранения…

— Продадим, не беспокойтесь.

Или я заскладирую их у себя, в Овьедо и Барселоне.

— Дальше, я пришлю архитекторов, чтобы составить проект новых цехов и заводского поселка на семьсот пятьдесят человек. Может, и больше, если мы найдем другую продукцию.

Фабрика сама по себе дерьмовая, но брать ее придется — и отношения с правительством портить не хочу, и опорный пункт вблизи от Мадрида очень неплохо заиметь. Толедо весьма удобен для обороны, в одном Алькасаре можно долго держаться, там как раз арсенал.

В Мадриде, куда мы добрались на машинах, доложил Асанье о результатах инспекции и озадачил его «частно-государственным партнерством» — я готов финансировать расширение завода, но для этого мне нужно полномочия, как на фабрике в Овьедо, и вдвое большая доля в прибыли.

«Боинг» перегнали вслед за мной в Мадрид, но правый мотор забарахлил, и бортмеханик запросил сутки на исправление ситуации. А я совершил колоссальную ошибку и потащил всех в «Ритц», позабыв рассказы Махно об ужасах за кулисами дорогих заведений. Рикардо, правда, отказался наотрез и остался помогать летунам.

Мы успели как раз к ужину — закатное солнце играло на золотых капителях белых колонн на входе. Сразу от стойки портье по гостинице волнами распространилось известие о прибытии «того самого Грандера»: косяка на нас давили сперва швейцары, за ними белл-бои, коридорные, официанты, публика попроще и, наконец, соль земли — элита и аристократия.

— Сеньор Грандер… или лучше «мистер»? — окружающее пространство заполнил аромат сладких цветочных духов.

Повернулся — ко мне почти вплотную подошла дама пик лет двадцати пяти. Такая испанка-испанка, наверное, даже с арабской кровью — волосы иссиня-черные, глаза еще черней, кожа смуглая и матовая, губы пухлые.

Помимо духов, веяло от нее живым и шальным сексом, я еще успел подумать, что за такой мужики должны табунами ходить, а Ларри мне потом сказал, что пять или шесть франтов маячили в отдалении.

Но я их тогда не увидел, я отчаянно просчитывал, кто она такая и что ей от меня нужно.

— Чему обязан?

— Вы всегда такой загадочный и серьезный? — спросила она, почти коснувшись меня грудью, и кокетливо мазнула пальчиком по галстуку.

Блин, в Америке я бы такое понял, свободная страна, но