Последний Герой. Том 1 - Рафаэль Дамиров

— Вот, — положил он на стол свёрток из промасленной мешковины.

Воняло от него псиной и солидолом так, что захотелось отодвинуться подальше. Я, понятное дело, сдержался.

Развернул, и на свет показался пистолет. Чёрный, не особо громоздкий — самое то. Я взял в руки, привычно проверил магазин — полный, девятимиллиметровые, боевые. Щелкнул затвором, сделал холостой спуск.

— Сколько с нас? — спросил Грач.

— Денег не надо, — неожиданно сказал Михалыч и почесал шею. — Кое-что другое попрошу.

— Вот как? И что же? — приподнял брови Грач.

Я тоже насторожился. Любопытно стало.

— К тебе в богадельню эту, в храм твой, Ленка моя захаживает. Ну, Ленка Сычёва, знаешь её. Сеструха двоюродная.

Грач нахмурился, вспоминая всех своих последователей:

— Ну… есть, вроде. Светленькая такая, с косой…

— Вот-вот, она самая. Так ты ей мозги вправь, а? — вздохнул Михалыч. — Целыми днями теперь трындит, что проснулась, родилась заново, скоро бросит бухать, мясо есть нельзя, матом нельзя, мужчин она теперь чувствует на энергетическом уровне, и вообще — от меня, говорит, разит «ментальной грязью».

Отфыркавшись от этих слов, будто от проклятий, он покосился на нас с надеждой:

— Ты ж ей там гуру или кто? Ну поговори. А то она мне тут сорок минут объясняла, что швабра — это её «тренажёр принятия».

Грач глухо хохотнул:

— Ладно, при встрече пробужу обратно. Но если она после этого сопьётся и к мужу-дурагону вернется — сам виноват.

Михалыч замахал пятерней:

— Уж лучше пускай как раньше. Пьют и дерутся с муженьком. Не могу на нее, такую, смотреть. Как с другой планеты.

— Переформатирую аккуратно, — кивнул Грач. — Лайтово, так сказать… Надеюсь, всё-таки бухать не будет, просто без перегибов жить начнет.

— Спасибо, — выдохнул Михалыч.

— И тебе за ствол спасибо. О том, что мы были — никому.

— Обижаешь… Только, это… — протянул Михалыч, глядя на пистолет. — Четыре выстрела — и всё. Больше не советую.

— Почему? — нахмурился я.

Что-то не слышал я раньше о таких правилах.

— Сталь говно, — честно сказал оружейник. — Я ствол сменил, но УСМ и затвор не выдержат. Сейчас специально такие делают — чтобы боевыми не стреляли. На заводе закладывают слабые места. Чтобы самодельщиков отвадить.

Он оглядел нас, будто представляя себя инженером с оружейного завода.

— А нормального у тебя нет? — спросил Грач.

— Все такие, — отмахнулся Михалыч. — Хрупкие. Я их испытывал. Четыре выстрела ещё держат. Пятый — может порваться. Ну, или стреляй на свой страх и риск пятый. Я предупредил.

— Нормально, — кивнул я. — Больше и не надо.

А про себя подумал: в голову Валету мне и одной пули хватит. Ну, может, две — в сердце еще для надёжности. Жаль только, не серебряные… Ха.

* * *

— Ну что, пробил? — спросил я мажора, когда мы остались вдвоём в курилке во дворике ОВД.

— Вот, — кивнул Коля, затягиваясь «Парламентом», и протянул мне распечатку.

Я взял лист, пробежал глазами, кивнул и проговорил:

— Получается, этот Савченко официально числится руководителем службы безопасности у нашего кандидата в мэры — Германа Валькова…

— Получается, — подтвердил он. — И что теперь? Как к нему подобраться? Вальков в городе — фигура весомая. Если полезем не с той стороны, нас самих уволят раньше, чем мы рот откроем. И с этим убийством в изоляторе… Раскрыть его, похоже, не выгорит.

— Отставить панику, Коля. Верь в себя. И в меня, заодно.

Я снова глянул в распечатку, ткнул пальцем:

— Вот и адрес офиса. Угу… Тут он заседает?

— Ага. Вальков этот дом ещё лет десять назад отжал. Бывшее здание областного проектного института, прямо возле мэрии. Тогда оно гнило без отопления, с выбитыми окнами —так, говорят, он купил по бросовой цене, отремонтировал, теперь там у него штаб и офисы подконтрольных фирм.

— Отлично, Коля. Хорошая работа, — сказал я похлопал его по плечу.

— А дальше что? — спросил он, глядя искоса.

— Не беги впереди паровоза. Никому о наших делишках не болтай. Жди указаний.

— Что-то много от тебя указаний, — пробурчал Шульгин, затушив сигарету.

— Ничего. Вот прижмём гада — и сможешь уволиться с чистой совестью. Наконец-то.

Коля задумался. Молча кивнул, но в глазах — никакого облегчения. Будто не радовался скорому дембелю. Привык к службе, втянулся? Да не, скорее всего, просто не верит мне до конца.

Ладно. Дальше видно будет.

* * *

г. Новознаменск. Поликлиника МВД.

— Спина болит, — сказал я, заходя в кабинет невропатолога и стараясь двигаться, как деревянный солдат Урфина Джюса.

Врачиха — полноватая, лет сорока пяти, с пучком на затылке, как раз доедала овсяную печеньку, запивая остывшим чаем из кружки с облупленным гербом.

— Такой молодой, а уже хондроз, — лениво прокомментировала она, глядя на карточку.

— Хондроз молодеет, — кивнул я с умным видом. Фраза вычитана в интернете, специально готовился.

Она хмыкнула, глянула на меня повнимательнее и махнула рукой:

— Рентген нужен. Кабинет в конце коридора, налево. Снимки принесёшь — разберёмся, что с твоей спиной.

Через полчаса я снова сидел напротив. Она вщёлкнула плёнку на негатоскоп, прищурилась.

— Грудной отдел, да… Вот здесь сужение, и тут… От этого, возможно, спазмирован мышечный корсет, отсюда и боль. Ну, что ж, — пожала плечами. — Пропишу тебе курс. Пока на больничный пойдешь.

— Что колоть будем? — спросил я без особого энтузиазма.

— Диклофенак в ампулах, один раз в день, внутримышечно, — кивнула врач. — Обязательно добавь миорелаксант — «Мидокалм», тоже уколы или таблетки, как удобнее. Плюс хондропротекторы внутрь, но это уже на длительный курс. На ночь — согревающую мазь, любую с капсаицином.

Она оторвалась от бумаг и добавила:

— Физиотерапию бы хорошо, но аппарат сейчас в ремонте. Пока дома грелку приложи — хуже не будет. Я всё тебе распишу.

— Понял. Спасибо.

Я кивнул, взял листок с назначением и вышел. Всё шло по плану.

* * *

Итак, теперь я был на официальном больничном. Позвонил на работу, доложился Власенко. Тот поднял трубку, как будто уже знал, кто звонит, и сразу начал гундеть:

— Ну ты даёшь, Яровой. Обнаглел в край. От Родины, значит, прикрылся больничным листком, а мне теперь и за тебя твои бумажки разгребать, и отчёты