Адвокат Империи 11 - Ник Фабер

— Ну, может быть, я немного порасспрашивала Рому…

— Понятно. Ничего там не было, Насть. Просто мы с твоим отцом… Скажем так, мы пришли с ним к некоторому взаимовыгодному соглашению.

— Когда приходят к таким соглашениям, обычно довольны обе стороны.

— А я ничего не говорил о том, что твой отец был им доволен, — поправил я её. — Я лишь сказал, что оно было взаимовыгодным.

— А-а-а-а-а…

— Ага, — сказал я, и она рассмеялась.

— Саша, вот скажи мне, как так выходит? — попросила она, вставая из-за стола и направляясь в сторону просторной гостиной, что соединялась с кухней.

— Что именно? — поинтересовался я, убирая со стола посуду.

— Ты умён. Умеешь хорошо готовить, — Лазарева села на диван и, закинув одну ногу на другую, посмотрела на меня. — Прекрасно разбираешься в нашей профессии, хотя вообще-то, по идее, должно быть абсолютно наоборот. И при всём при этом…

Она вдруг замолчала. Её взгляд из заинтересованного вдруг стал смущённый, словно она неожиданно для себя осознала, насколько бестактным может быть вопрос, который она хотела задать.

Эти эмоции оказались настолько сильными, что я и сам замер, так и не донеся последние тарелки до раковины.

— Что? — спросил я.

— А что? — спросила она.

— Насть, давай вот дурочку не включай. Я же вижу, что ты хочешь что-то спросить. И, учитывая наше с тобой прошлое, не думаю, что тебе стоит так уж сильно стесняться. Давай, спрашивай.

— Почему ты… Почему ты довольствуешься этим?

Так, а вот сейчас мне стало любопытно.

— Чем «этим»? — спросил я, сделав вид, будто не совсем понимаю её вопрос.

— Ты же аристократ! — неожиданно выпалила она. — Я же знаю, что твоя настоящая фамилия не Рахманов.

— И с чего ты это взяла?

Заданный спокойным голосом, этот вопрос, кажется, поставил её в тупик.

— В смысле? — с каким-то глупым выражением на лице переспросила она. — Я знаю, что твой отец Илья Разумовский. Он же был графом и…

— Насть, я тебя не об этом спросил.

А вот теперь она совсем растерялась. Вздохнув, я поставил тарелки в раковину и, прихватив свой бокал со стола, направился к ней. Вероятно, не стоило удивляться тому, что она знает. Объяснить ей подобное, скорее всего, было бы логично. Особенно со стороны её отца.

— Настя, с чего ты взяла, что Рахманов — это не моя фамилия? — повторил я. — Почему ты вдруг решила, что я не должен её носить?

— Но ведь твой отец…

— Просто мой отец, — перебил я её. — Или что? Я, по-твоему, должен бросить то, кем я являюсь, и сразу же нацепить на себя фамилию отца, потому что… Почему? Потому что она громко звучит? Потому что за ней стоит графский титул? А зачем мне это, Настя?

— Саша, я правда не понимаю, — искренне призналась она. — Ты можешь получить титул своего отца. Ты можешь стать аристократом. Тебя буквально от элиты отделяет всего один шаг. И всё, что тебе нужно сделать, — это просто предъявить права на то, что и так твоё. Но вместо этого ты… ты…

— Продолжаю носиться с этой своей независимостью, как с писанной торбой? — предположил я со смехом, и она смущенно улыбнулась, чуть потупив взгляд.

— Что-то вроде того.

Немного подумав, я отпил вина из бокала и сел на диван рядом с ней.

— Насть, понимаешь, какая штука, имя, оно ведь должно что-то значить, понимаешь. Вот возьми вас, Лазаревых.

— А что с нами?

— Вот об этом я и говорю. Ты никогда не смотрела на себя со стороны? А?

Почему-то в этот момент мне вспомнились те парни, которые обсуждали её во время выступления на игровом суде. Точнее даже не они сами, а тот трепет, практически восхищение, которое они испытывали. И восхищение это вызывала не сама Анастасия. Не целиком, по крайней мере.

Его вызывала её фамилия.

— О чём ты?

— Ты, Анастасия Лазарева, — чуть ли не по слогам проговорил я, глядя ей в глаза. — Тебя никогда не будут воспринимать отдельно от твоей фамилии. По крайней мере сейчас точно. Прости за мои слова, если они покажутся тебе грубыми или жестокими, но сейчас любое твоё достижение напрямую или косвенно будут связывать с твоей фамилией. А когда люди говорят о Лазаревых, кого имеют в виду в первую очередь?

В том, что она была умной, я не сомневался. Так что догадалась она очень быстро.

— Моего отца, — вздохнула она.

— Именно, — кивнул я. — А я не хочу, чтобы меня ассоциировали ни с моим отцом, ни с его семьёй. Вообще ни с кем. Я хочу, чтобы когда люди говорили об Александре Рахманове, у них в головах был лишь я один. Я и только я. А не кто-то другой.

Это была не совсем правда. По крайней мере не полная. Да, я действительно не хотел, чтобы меня ассоциировали с моим отцом и его семьёй. Хотя бы потому, что помимо любых преимуществ, это обещало такую гору проблем, через которую не перелезть, не обойти.

И мне эти проблемы были не нужны от слова «совсем».

Вдруг осознав, что Настя как-то уж слишком долго молчит, я посмотрел на неё.

Анастасия не сводила с меня глаз.

— Что? — спросил я.

— Знаешь, я только что поняла, насколько сильно ошибалась, — каким-то странным тоном проговорила она. — Я думала, что у тебя не хватает амбиций. Но… Нет. Этого тут вообще нет. У тебя этих амбиций столько, что ты любого за пояс заткнёшь. На десятерых хватит. Просто ты их скрываешь.

— А то. Вот увидишь, люди ещё будут с придыханием обо мне говорить, — усмехнулся я. — Мне не нужны чужие титулы и фамилии, чтобы носить их, как медальки. Только я, Настя. Александр Рахманов. Адвокат Империи.

Я даже позволил себе немного посмаковать эти слова. А затем снова посмотрел на Настю.

В руке почти допитый бокал вина. Щёки чуть покраснели. Полные губы приоткрыты. Смотрит на меня горящими глазами с чуть расширившимися зрачками. А в эмоциях…

Я вдруг резко испытал острое желание повернуться и посмотреть в сторону кухни, где на острове стояли бутылки от вина. Мы же выпили вроде только одну, да? Нет, конечно. Я знал, что