Объект «Фенрир» - Максим Анатольевич Макаренков

Комнин смотрел на вошедших с сосредоточенным интересом, что-то прикидывая в уме, – он явно относился к происходящему, как к решающему этапу крайне важного эксперимента.

Федоров чуть нервно, но очень искренне улыбался.

– Николай Владиславович, – Михеев сложил шлем в ворот костюма, с облегчением потер макушку, чесалась ужасно, – вы мне только скажите, это все зачем? Вы чего добиваетесь-то в итоге?

Ответил Комнин:

– Давайте мы проведем научный диспут потом, – и приглашающе указал рукой на пустой кокон, стоявший несколько в стороне.

Цой сделал шаг в сторону, открывая самодельную установку, которую венчал (Михеев с досадой вздохнул) брусок конструкта.

– Ну нет, люди вы мои дорогие… – Михеев чувствовал себя глубоким стариком. Очень усталым и злым стариком.

Он огляделся, нашел подсвеченную оранжевым сервисную зону и вырастил себе стул. Тяжело сел на него, смазанным – никто и пошевелиться не успел – движением достал дезинтегратор и приставил к своей нижней челюсти. Говорить стало неудобно, ствол мешал, от этого Михеев разозлился еще сильнее.

– Вам явно нужен я. Точнее, как я подозреваю, что-то в моей голове. Так что, как минимум, я хочу знать, что и зачем.

Федоров и Комнин переглянулись. Цой был по-прежнему неподвижен. И по-прежнему смотрел на Михеева.

«Ай, как нехорошо… – пронеслось у него в голове. – Этого я не учел, хотя после Лапиньша должен был хотя бы подумать о такой вероятности».

– Если в самых общих чертах – в вашей голове заложен своеобразный активатор. – Голос у Федорова оказался неожиданно густым и глубоким. Наверняка студенты на лекциях млеют. – Предупреждая возможные вопросы – это не какой-то чип или искусственно выращенный участок мозга. Это особым образом организованные и настроенные структуры мозга, устойчивые нейронные связи и так далее. В них дремлет слепок основы вот этого конструкта, – ученый кивнул на брусок, – но слепок этот всю вашу жизнь собирал ваш опыт, образ действий… Словом, учился тому, что пока не умеют другие его версии.

– Создавать новое. – Михеев не спрашивал, утверждал. – Осмысливать дотоле незнаемое. Выходить за рамки ранее полученного опыта.

– Если очень грубо, да. – Федоров пожал плечами. – Разработчики ИИ уперлись в это еще в двадцать первом веке, а потом человечество струсило и запретило разработки, обратилось к бионике. Затормозило свое развитие.

– Ой ли? – Ствол был холодный, но хоть палец на курке лежит спокойно.

– Ой ли. Вы… вы, осторожничающие, пекущиеся о мнимом благополучии, вы лишили человечество возможности познания! Вы ограничили сознание человека, заперли его в давно устаревшем биологическом теле! Вы лишили нас возможности стать теми, кого мы так изящно именуем Старшими сущностями!

Федоров, похоже, не раз обдумывал эти слова. Ему нужно было их выплеснуть, рассказать хоть кому-то, что и почему он делает, снять страх. А ему было страшно, он наверняка чувствовал, что происходит что-то очень странное.

– Форма существования задает границы познания! Мы должны вывести человечество на новые рубежи истины!

– И в этом вам поможет древний конструкт искусственного интеллекта, разработанный для того, чтобы обслуживать элиту общества? Человечество, к счастью, давно переросло социальное расслоение, – Михеев даже фыркнул.

Он глянул на Цоя. Тот пока стоял неподвижно. Попов тоже молчал: замер, внимательно слушая.

– Не совсем, – вступил в разговор Комнин. – Конструкт лишь один из фрагментов разработки, значения которой вы, боюсь, не поймете. Нам, скорее, поможете вы: заложенные в вас структуры позволят конструкту в полной мере освоить навыки и знания, сосредоточенные здесь, в Полях Возрождения, энергоинформационными матрицами. Впитать их, осознать… Дадут ему аппарат восприятия.

Черногория… Проект «Велос». Насколько же вдолгую они работали, это даже заслуживает уважения. Однако уважения Михеев не чувствовал.

– В итоге мы получим не просто примитивного помощника, фамильяра, – Федоров пощелкал пальцами, – не обслуживающий персонал, а новую силу, впитавшую лучший опыт человечества. Мы создадим божество, которое переродит самого человека!

– Николай, вы же пытаетесь создать костыли для здорового. Людям не нужны новые придуманные божества. Люди как боги не получаются, когда их тянут в божественность насильно. Да и не потянете вы их… И тем более не потянет тот бог, которого вы хотите создать. Да и вы ли на самом деле?

«Где-то я уже это слышал, – одновременно думал Михеев и договаривал, уже не рассчитывая убедить Федорова. – Ну надо же… Им удалось пронести сквозь такую бездну времени эту агитку и поймать на нее хороших людей. Как досадно…»

Цой исчез – движение было стремительным, за гранью человеческого восприятия.

* * *

Они ждут сигнала. Нельзя, чтобы он прошел. А если и пройдет – не должен дойти до усилителя.

Кейко увидела, как внутри короткого дула разрядника на тонких серебристых иглах концентраторов заплясали молнии. Сейчас они соединятся, нальются силой и выплеснутся прямо в нее. И Мацуевой Кейко Яновне будет очень больно.

Все это она понимала и чувствовала, но все это было где-то очень далеко и не особо интересно. Самым важным сейчас было сплести вокруг системы связи кокон из той зеленой волны, что шла сквозь нее, завязать аккуратные узелочки, по которым расплещется недобрый сигнал, если, конечно, Михееву и Попову не удастся остановить троих глубоко убежденных в своей правоте людей. «Двоих», – уточнила Кейко, затягивая последний узел.

Белая молния понеслась к ней. Но попала в Стаса, который плечом врезался в Бескровного с такой силой, что из самого чуть дух не выбило. Лизнув бок земледела, молния исчезла в стене, оставив черное оплавленное пятно. Стена в месте удара чуть дернулась и сразу же принялась заращивать рану.

Щека Бескровного дернулась, плоть потекла, закрывая неподвижный красивый серо-голубой глаз. Его лицо пошло буграми, словно через кожу пробивалось нечто чужеродное. У Стаса перед глазами мелькнуло видение: рваными движениями поднимаются тела, соединенные серыми клейкими паутинами, дергаются, пытаясь нащупать единый жуткий ритм.

В зале погас свет, и Стас почувствовал, как что-то сухое, царапая кожу, очень быстро поползло по щеке.

В это время Кейко потянулась своим новым сознанием к мозгу узла связи, слилась с ним, нащупала ядро системы и как можно осторожнее привлекла его внимание. Конечно, можно было просто перехватить контроль и отдать команду, но Кейко чувствовала, что это будет неправильно. И постаралась как можно доходчивее объяснить сосредоточенному и занятому собеседнику, что ему надо сделать и почему. Межсекторальный узел связи провел множественную пакетную передачу, информируя своих сородичей, обслуживающих Сферу разума, о необходимости перенаправить потоки на другие узлы, и исчез из информационного пространства.

Освещение вернулось. Стас увидел, кого пытается удержать на полу, и закричал от отвращения, страха и жалости к человеку, которого поглотил «Фенрир». Тело Бескровного, еще сохраняя человеческие