Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

— Согласен, — кивнул я, наблюдая, как Боря пытается запихнуть в коробочку огромный кусок торта.

Между тем, напряжение между мамой и отчимом нарастало, но я не хотел вникать. Дождался Борю, попросил бабушку присмотреть за мамой, и мы втроем удалились ровно тогда, когда издалека донесся вой сирен.

— Может, вернемся? — с тоской проговорила Наташка, оглядываясь на «Улыбку» с покореженной дверью и выбитыми стеклами. — Вдруг помощь нужна?

— А чем мы там поможем? — сказал я. — Там сейчас опрос-допрос начнется, наши голоса вряд ли будут учитывать.

Сестра вздохнула и промолчала. Мы шли и шли куда-то молча. Мой разум отказывалась покидать отвратительная сцена пьяной драки.

— Что теперь будет? — спросил Боря.

— Что будет бывшей папиной жене? — уточнил я. — Сложно сказать. Зависит от того, сколько у нее денег и будет ли кто-то писать заявление.

— Хозяева кафе точно будут, — сказала Наташка. — Я на мамином месте тоже написала бы. А при чем тут деньги?

— Да при том, — воспользовался я знаниями взрослого, — что менты начнут ей угрожать, пугать солидным сроком, требовать взятку в обмен на лояльность. Если денег нет, может и сесть на годик. Если есть, возместит ущерб и получит условный срок. Много всяких нюансов.

— А мужики? — поинтересовался Боря.

— То же самое, — вздохнул я. — Но только если они ранее не судимы. К рецидивистам отношение строже.

— Жалко маму, — призналась Наташка. — И эту жалко. Надо же быть такой дурой. Ворону на свадьбу приволокла… Зачем? Ритуал какой-то дебильный? Хорошо хоть не стала резать черного петуха или кота. Алкоголиков наняла, чтобы чужое кафе разнесли — разве оно того стоило?

— Это называется «разобью голову назло главврачу», — сказал я.

Брат и сестра никогда этого не слышали, и рассмеялись хором. Меня немного отпустило, только когда мы прошли мимо цветущего абрикоса, и голова закружилась от аромата. Я остановился, посмотрел на дерево-невесту. Брат и сестра тоже замерли.

Вдалеке шуршали шинами автомобили, а здесь и сейчас вступала в свои права весна. С далекого озера доносились брачные трели первых лягушек, под ногами шуршали, щелкали, цокали майские жуки, стремящиеся из-под земли на волю. Бж-ж-ж — разминал крылья один из них перед тем, как взлететь.

— Слышите? — прошептал Боря. — Жуки! — И кинулся в клумбу искать их.

Наташка смотрела под ноги и что-то ковыряла в асфальте носком туфельки. После того, как Андрей пропал, она замкнулась. Вот о чем она сейчас думает? Оказалось, о том же, о чем и я.

— Он так и не появился, — прошептала она, поглядывая на резвящегося Борю. — В смысле, Андрей.

— Я понял.

— На работу не звонил, квартира его стоит закрытая, на двери паук сплел паутину. У меня душа не на месте. Вдруг он лежит где-то в коме, или без памяти… И как ему помочь?

— Он написал тебе прощальное письмо, — напомнил я. — Почерк, ты говорила, его. Это значит, что он захотел исчезнуть, а не с ним случилась внезапная беда.

— На работе написали заявление о пропаже, но ты говорил, что вряд ли будут этим заниматься.

— Увы.

— Он решил уйти к бывшей, — зло проговорила Наташка. — Сто пудов! А мне в глаза посмотреть боится, потому что трус. Она богатая, а со мной работать надо, вот в чем проблема. Он просто меня не потянул!

Я сомневался, что было именно так, но поддержал эту идею сестры:

— Вполне возможно, он долго думал и понял, что когда тебе будет тридцать, ему исполнится почти шестьдесят, посчитал, что у вас нет будущего. А тут богатая тетя подвернулась.

— А театр? Он жил театром, — все пыталась Наташка найти оправдание Андрею.

— В Москве море театров, наверняка найдется работа для способного декоратора.

Нас прервал радостный Борин возглас:

— Вот он! Поймал!

Брат прискакал к нам, раскрыл пальцы, явив взглядам рыжего майского жука, еле перебирающего лапами. Отпускать его Боря не думал, любовался им.

— Трус! Старый трус, — говорила Наташка. — Да я себе десять таких найду! Двоих так точно. Молодых и красивых.

Боря покосился на нее и ничего не сказал, и мы продолжили путь без цели.

Ноги сами принесли нас на набережную, к волнорезам-звездам, которые на самом деле назывались тетраподами, утопленным в воде частично и полностью, громоздящимися вдоль берега. Один такой мы облюбовали, расселись, как ночные бакланы.

Каждый думал о своем. Я впитывал ощущения: прикосновения теплого воздуха от нагретой днем набережной, всхлип прибоя между лучами волнореза, блеск колышущейся воды, где отражались голубоватые блики далекого фонаря.

Гармонию нарушила Наташка, которая все пыталась осмыслить происшедшее на свадьбе:

— Все равно не понимаю, зачем та дурная баба разнесла кафе и теперь рискует получить срок.

Вспомнились ее безумные глаза, и я попытался объяснить ситуацию, как понимал ее сам:

— Она любила отчима. Так любила, что он был в ее жизни самым главным. Он ее бросил, и главного не стало, остались только злость и боль. Все, и больше ничего. И тут вдруг человек, который вырвал у нее смысл жизни, счастлив. Она готова была погибнуть, но и его заставить страдать.

— Рехнулась? — Наташка покрутила пальцем у виска.

— Можно и так сказать. Она одержима болью и жаждой мести, как демоном.

— А мне ворону жалко, — буркнул Боря. — Живешь ты себе, никого не трогаешь, а тут тебя хвать — и в коробку. И что дальше, непонятно, то ли прирежут, то ли отпустят. Она аж обгадилась со страху, бедная.

Наташка хмыкнула, Боря продолжил:

— И маму жалко, она плакала. А еще жалко, потому что Квазипуп дебил.

— Ой, да пусть живут, как им нравится, — отмахнулась Наташка и зябко повела плечами, подставила лицо бризу. — Господи, как же я хочу лето! И хочу, и боюсь. Возможно, это будет последнее мое лето здесь.

Боря не удержался и обнял ее.

Да, это будет жаркое и жутко насыщенное лето!

Глава 25

Любит — не любит

Продрогнув, мы с Борей и Наташей побежали домой и в девять часов вечера открыли дверь съемной квартиры.

С момента, как свадьба пошла вразнос, миновало часа два. Магия весеннего бриза рассеялась, уступила место реальности, где плакала мама на фоне непонятных гостей, ворующих еду в разбитом кафе. Афанасьевы, которые вложили в «Улыбку» душу, держались молодцами. Сейчас они, наверное, заколотив выбитые стекла фанерой, наводят порядок. Аня и Яна подметают осколки, а Адель сокрушается, что придется закрыть заведение, пока все не восстановят, как было, а это два-три дня. Вот уж не повезло так не повезло! Аж совесть мучила, что посоветовал их отчиму.

Скинув кроссовки и повесив куртку,