"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

Защитник женщины, играющий роль секретаря, уловив её эмоции, послал в мозг успокаивающее нервное колебание, но она одёрнула его мысленно:

«Не смей! Не вмешивайся! Дай поплакать!»

Терафим притих (его имплант – маленький чип размером с ноготь, был вшит под кожу на виске), давно став частью мозга, частью тела, одним из дополнительных органов чувств. И в этом не было ничего удивительного. В начале двадцать четвёртого века люди, по сути, превратились в киборгов, легко заменяя биосистемы организма на импланты. Они и до того были генетическими химерами, по словам Всеволода Шапиро, то есть одновременно и святыми, и грешниками, поборниками истины и лицемерами, но не потому, что человечество не смогло достичь нравственных или идеологических высот, а в силу особенностей происхождения вида в течение миллионов лет биологической эволюции. Однако, как только человек научился выращивать органы и вживлять импланты, он и вовсе превратился в заложника инстинктов, отметающих какую бы то ни было культуру. Сила, которая некогда вывела социальное человеческое поведение на уровень высокотехнологичной достаточности, то есть многоуровневый отбор, перестала вносить в наследственную основу разнообразие и тягу к знанию, сохранив лишь стремление к конкурентному преимуществу. Очень большое влияние на поведение масс теперь оказывало машинно-компьютерное окружение. Древний и лживый, как Библия, лозунг: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», – взращивающий иждивенцев и лентяев, неожиданно одержал верх, но не привёл ко всеобщему равенству и счастью. Лжецов и властолюбцев не убавилось, зато число «лишних» людей увеличилось до катастрофических масштабов, и в космос теперь летели не ради познания его тайн, а ради создания комфортных ниш и власти над всем живым. Хотя и сохранились институты «по интересам», где работали энтузиасты, толкающие прогресс и создающие новые знания. Но негативных кластеров было, увы, больше.

К этому времени много что изменилось в поведении больших человеческих масс и в общем социуме.

Медицина стала искусством, создавая класс «совершенных» людей, пытавшихся перещеголять друг друга наличием имплантов и искусственных органов.

Кинофильмы с присутствием давно умерших актёров, а то и вовсе без актёров, виртуально созданные, стали обычной вещью, передаваемые кому угодно с полным эффектом присутствия и с десятками финальных вариантов по желанию зрителей. По сути, фильмы стали играми, как и книги, читать которые теперь не было необходимости: их можно было проживать как свою собственную жизнь.

Ушли в небытие и писатели как таковые. Теперь сменившие их врайтеры «писали» сразу видеоистории, пользуясь мощными театральными кванками, легко превращавшими обычных людей в «литературных гениев», и эти «шедевры» можно было подключить напрямую к сознанию людей, жаждущих удовольствий.

При этом кинотеатры, как ни странно, не исчезли (книги тоже), превратившись в настоящие эйдетические игровые полигоны, хотя каждый желающий (при наличии средств, разумеется) мог сделать у себя дома домашний кинотеатр либо домашнюю киностудию.

Что же касается актёров, то их почти стопроцентно заменили программы, и каждый зритель мог выбрать главным героем любого знаменитого артиста, творческого деятеля, политика либо своего родственника.

В моду вошла «тройная» живопись: художники с помощью компьютерных программ писали картины тремя видами красок, получая не один пейзаж, а три: в обычном освещении – один, в инфракрасном – другой, в ультрафиолете – третий.

Кроме того, стали популярными и «делико-лайфы» – развёртка существующих картин. При желании зритель мог «войти» в картину (компьютеры дописывали объём и детали) и «жить» там какое-то время. У родителей Ярославы висели на стенах два таких ДЛ-пейзажа: «Поле» Шишкина и «Лес» Констебля. Ярослава в детстве не раз «уходила» в них, ощущая восторг, грусть или тёплое послевкусие от удивительной земной природы.

Поплакав, она постояла на веранде отеля, глядя с высоты километра на залив, но звонок мобильного «спрута» (эта сеть работала через скайп) позвал её в номер.

Мысленная команда развернула виом[427].

По консорт-линии звонил Грымов, выглядевший, как всегда, подтянутым, внимательным и серьёзным.

– Доброе утро, Ваше Высочайшее Поклонство. Как спалось?

– Вашими молитвами, – фыркнула Ярослава. – Через час встречаюсь с Ани, начнём работать в Комбезе.

– Только что позвонил Леблан.

– Хорошие новости?

– «Геодар» отправляется к чёрной дыре через два дня.

– «Феникс» придёт туда раньше.

– На борту «Геодара» располагается команда из тридцати спецназовцев НАТО.

– Превосходство в численности в наше время – не гарантия достижения победы.

– Кроме спецназа команда корабля будет укомплектована двумя Неуязвимыми.

Ярослава замерла.

– Час от часу не легче! Сведения точны?

– Леблан никогда не опирался на слухи.

– Надо срочно сообщить Руслану и Маккене!

– Как только «Феникс» выйдет на связь, сообщим. Вечером жду отчёта, удачи.

Связь прервалась. Компьютер высветил голову сокола с пронзительно-ясными глазами и острым клювом, обрамлённую кольцом звёзд, – эмблему российского сегмента космической контрразведки.

Размышляя о новой опасности, которую несло известие о присутствии на борту «Геодара» неуязвимых суперсолдат, Ярослава привела себя в порядок, надела стандартный бело-чёрно-синий уник – дресс-код служащих Правительства, и вызвала Веласкеса.

– Буду через три минуты, – ответил витс.

Он действительно постучал в дверь номера ровно через три минуты. Ярослава вышла, и пара направилась к лифтовой группе отеля. Лифт за полминуты доставил их в подземный ангар метро, и уже через несколько секунд они выходили из кабины системы мгновенного транспорта в цокольном эллинге дома Федерального Правительства.

У обоих были пропуска «чёрный-серебряный» (позаботилась служба информационной поддержки «Сокола»), и проблем с проходом в здание не возникло. Код «чёрный-серебряный» давал право обладателям пропуска появляться в любых федеральных учреждениях. Однако для тех целей, которые стояли перед Ярославой, этого уровня допуска не хватало, и Ани Санта должна была через секретариат Комбеза довести статус российских служащих до уровня карт-бланша – особых полномочий с допуском «красный-золотой».

Секретарь Комитета безопасности Союза объединённых наций (СОН) ждала посетителей в своём кабинете на сто первом этаже. На ней был точно такой же уник, что и на Ярославе, и лишь на рукаве красовалась эмблема СОН – земной шар в кольце оливковой ветви и под ним эллипс с чёрной точкой в центре – условное изображение человеческого глаза. Ани Санта – жгучая брюнетка с неожиданно голубыми глазами, на этот раз не стала сооружать суперпричёску в виде пушистого шара, и у неё был вид озорного мальчишки, собиравшегося улизнуть с уроков.

Женщины обнялись.

– Выглядишь прекрасно! – сказала Ани. – Кофе будешь?

– Ты выглядишь не хуже, – улыбнулась Ярослава. – Нет, мы уже позавтракали и напились. Давай к делу. Пропуска готовы?

Ани вернулась за стол, порхнула пальцами по толстой столешнице, в глубине которой мигали разного рода сигналы, ползли строки бланк-сообщений и змейки пульсирующих пакетов новостных программ. Судя по виому справа от стола, Ани развернула один из таких пакетов и смотрела новости о событиях в США: там