Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I - Ваня Мордорский

Потому что мы очутились в самом низу предгорий, и на нас подул леденящий морозный ветер.

Хань вздрогнул.

Девушки застучали зубами.

Парни мужественно потирали покрасневшие и задубевшие носы.

Я прижал к себе лису. Она была теплой и пушистой. Самое то в морозец. Слева от меня девчуля взглянула на лису с завистью.

Нет-нет, дорогая, этот зверь выбрал меня. Да, Хрули?

Почувствовав мое внимание, она ткнулась мне носом в лицо. Хорошо, что еще не обслюнявила.

— Веди себя прилично, — тихо сказал я. — Уже не маленькая, чтоб слюнявиться.

Она уруркнула.

Через полчаса нас выгрузили у перевала.

Старшие из Школы Небесных Наставников встали перед нами.

— Мы у подножия Рисовых гор. Это — священные горы для нашей школы. Чтобы доказать, что вы достойны Вступительного Испытания, вы должны самостоятельно добраться до нашей Школы. Вот три тропы, — рука его указала на три горных тропы, — все они ведут наверх, в долины Небесного Ковша, где располагается она — наша Школа. Этот путь — лишь проверка вашего терпения и упорства. Достойны ли вы вообще того, чтоб нога ваша ступала на священные земли школы, или же вы жалкие слизни и слабаки, место которых копаться в земле, как крестьяне?

Поступавшие согласно кивали и смотрели на три тропы.

— Вот эта тропка? — дрожащим пальцем указал Хань на небольшие ступени, ведущие вверх.

— Именно.

Толстяк сглотнул.

«Хана толстяку твоему. Он и трети пути не пройдет, и это в лучшем случае. Пусть берет вещички и топает к своей любимой трактирщице. Тут ему делать нечего».

Что ж, глядя на эти каменные ступеньки, похожие мысли посещали и меня.

— А вещи? — с надеждой спросил Хань. — Вещи же можно оставить тут, внизу.

— Нет, — резко ответил один из Практиков в голубых одеждах. — Вы должны отвечать за свои поступки. Вы взяли столько вещей, сколько посчитали нужными. И с ними будете взбираться. Нечего было столько нагребать.

Те, кто взял мало вещей, облегченно выдохнули, а вот такие, как Хань… И особенно девицы… Да, на их лицах заиграло отчаяние.

— Ну а мы за вами будем следить. Контролировать. — ухмыльнулся второй.

— Не волнуйся, Хань, — хлопнул я его по плечу, — Просто держись возле меня и мы доберемся. Главное — не сдавайся и иди до конца.

— Да! — сжал он решительно кулаки. — Спасибо, Старший Ван!

— Не дойдешь ты никуда, толстый урод! — сказала та богатая девица, проходя мимо, скривив лицо. — Свиньям не место в Школе Небесных Наставников. Возвращайся в свой хлев и не думай о культивации.

А потом мило улыбнулась мне.

Ну не стерва ли?

«Просто темпераментная девушка. Люблю таких».

Я вздохнул.

Хань же побледнел, задрожал, и, казалось, готов был расплакаться.

— За что она так со мной?.. — воздел он очи к небу.

— Ну, ты вообще-то плюнул ей в лицо, — напомнил я.

Толстяк поправил котомку, затянул лямки покрепче и шагнул вперед. На его лице неожиданно проступила решительность.

— Я доберусь наверх, и утру этой дуре нос. Она еще пожалеет, что плюнула в меня, — и уже тише: — И обозвала свиньей. Я ей покажу свой характер.

«Ой не могу, „характер“!», — захохотал Ли Бо.

— Вот это уже совсем другой настрой, — улыбнулся я.

Мы медленно двинулись к остальным.

— Берегись, красавчик, — неожиданно прозвучал тихий и злой голос одного из парней. — Ступени высоки, можно ненароком поскользнуться и убиться насмерть. — Его лицо растянулось в мерзейшей улыбке.

Подобными кровожадными улыбками меня одарил и десяток других парней.

«А ты умеешь завоевывать друзей», — хохотнул Бессмертный.

Ага, и оказывать влияние на людей.

«А? Что?»

Ничего, так. Фразочка из мест, откуда я родом.

Да, как уже было понятно, поступающие в Школу Небесных Наставников стекались со всех окрестных земель. Поэтому в совокупности на телегах привезли около сотни претендентов. И вся эта орава сейчас собиралась покорять горы. Причем, как и Хань, многие были с внушительными котомками. Но были и те, кто явно уже тут был. Они вели себя уверенно и улыбались, и, естественно, кучи вещей с собой не тащили.

Что ж, посмотрим на эту вашу Школу Небесных Наставников, — подумал я, глядя на ступеньки перед собой.

Как минимум ради того, чтобы увидеть других молодых Практиков, оценить их уровень силы, увидеть что там внутри этой школы и какие нас ждут испытания, уже ради этого стоило прибыть сюда.

— Идем по двое. Потом ждем, когда верхние поднимутся на сто шагов, и идут следующие, и так далее, и так далее. Всё понятно? — обвел грозным взглядом, видимо, Старший из этой компании Практиков в голубых халатах.

«Знаешь», — сказал вдруг Ли Бо, — «если б мне предложили остаться вольным культиватором, или напялить голубой халат, я бы остался вольным культиватором. Тем более с вышитыми рисинками. Это что за ****? Нормальные практики носят узоры с драконами, фениксами, черепахами, или цилинями, на крайняк, а тут… Рисинки, ну дерьмо же!»

Это всё, конечно, замечательно, но остаться вольным — значит остаться слабым, поэтому моя нога решительно вступила на ступень. Будем надеяться, что это ступени к моему могуществу.

Все девушки меня пропустили вперед. За мной увязался Хань, которому вслед посыпались насмешки.

— Старший, — обратился кто-то к практику в голубом, — а можно эта свинья будет плестись внизу? Если он упадет — он же всех нас погубит!

Тот на мгновение задумался, а потом кивнул.

— Ты, толстяк. Будешь в конце идти.

— Но… — хотел возразить Хань.

— Делай как я сказал, иначе вообще не пущу в Школу.

Хань, потупив взор, грустно и обреченно вздохнул.

— Иди, Ван, вперед, нечего из-за меня терять возможность прийти первым. Я буду тут…внизу…один…

«Ой, я сейчас расплачусь. И это Практик, и это мужчина⁈»

— Не волнуйся, — моя рука легла на плечо Ханя. — друзей в беде не бросают. Пойдем последними. Не важно, какими мы идем, первыми или последними — важно дойти. Остальное — тлен.

Лицо толстяка засияло.

— Спасибо, Ван! Спасибо! Ты не такой, как эти уроды!

«Слышишь, ты, философ доморощенный! В мире Практиков первый — это всегда первый, а последний — это всегда последний. Что ты сбиваешь толстяка с пути истинного».

А, ну мне что, стоило его оставить одного? Он же сломается на полпути. Этого толстяка надо поддержать. Мне его