Чёрная печать империи - Анастасия Разумовская

Выхин облизнул губы.

– Даш, я… Обещаю, я лично займусь этим делом. Мы найдём злоумы…

Даша ударила кулаком в печень. Артём охнул, согнулся.

– Выха! Не врать! Не смей мне врать – изуродую! Пристрелю, как собаку.

И капитан вдруг понял: она всерьёз.

– Шаховской, – выпалил не раздумывая. – Ты рехнулась, Трубецкая? Ты вообще…

– Почему? – прошептала Даша застыв.

– Дуэль. Спросишь «почему»? А? Сама ответь мне: почему? Какого, мать его, дьявола Лёха взбесился и вызвал на дуэль князя?

Артём попёр на неё, и девушка попятилась, бледня и опустив пистолет.

– Ду-эль?

– Правду люди говорят: баба в отделе – крантец отделу. Баев умный мужик, без тебя бы в петлю не полез. Вот и ответь мне, Трубецкая: какого хера?! Что ты с мужиком сделала? И меня под увольнение подвела. Знал бы, что так будет… Чёртовые каперсы! Чёртовы бабы!

Даша задрожала, замерла. Бросила на него отчаянный взгляд:

– Артём… Баев ничего… не просил мне…

– Не успел, Дашенька, не успел. Князь его – хлоп – и убил. Поздравляю, госпожа капитан, место вакантно…

Трубецкая круто развернулась и выбежала из квартиры, понеслась по лестнице вниз, с четвёртого этажа на первый, выскочила на улицу и задохнулась. Рухнула на ступеньки, схватившись за голову.

Дуэль…

Лёха… что ты наделал! Что ты натворил…

– Баев, – прошептала, захлёбываясь слезами. – Какого чёрта, Баев?!

Телефон звякнул. Даша вытащила его из кармана. Он выпал из пальцев, упал углом на бетон. Девушка подняла, держа одной рукой другую – они тряслись – и с ужасом включила треснувший экран. Выдохнула. Сообщение не из госпиталя, от Шаха: «Жду».

– Дарья Романовна, – раздалось за ней, – вам нельзя за руль.

Оглянулась и дико уставилась на долговязую рыжеволосую фигуру. Не сразу узнала.

– Влад? Ты что тут забыл?

– Посмотрел новости. Понял, что у меня возникли вопросы. Поехал опрашивать свидетеля: всё по протоколу. Думал, вы будете в госпитале, а я всё узнаю и приеду, расскажу вам. А вы… вы молодец. Идёмте, Дарья Романовна. Давайте, довезу до дома. Вы всё равно тут ничем помочь не можете. Вам нужно успокоиться. Я могу сделать укол…

– Нет, – она поднялась. – Я еду к Шаховскому.

Медные брови изогнулись.

– Вы хотите застрелить князя? У него там дом напичкан охраной. Или у вас есть ещё один «Алатырь»?

– Мне плевать на Шаха. Мне нужна сыворотка для Лёши. Он обещал её дать. Влад, мне понадобится ваша помощь: на семьдесят четвёртый «тайгу» можно только вручную поднять: автоматика откажется. У меня дрожат руки, я могу врезаться в стену.

– Техника безопасности не просто так…

Даша зарычала.

– Влад! Хоть на несколько минут забудьте о правилах! Баев… он умрёт. У меня нет времени на лифт, на консьержа, на…

– Понял. Есть забыть правила.

«Тайга» подлетела к ним практически сразу. Девушка рухнула на пассажирское место не пристёгиваясь. Толстой стиснул штурвал в руках.

– Топливо близко к нулю, – заметил коротко. – Придётся повернуть на заправку. Но у меня есть идея получше. Как насчёт дозаправки прямо в воздухе?

***

Окна семьдесят четвёртого распахнулись. Даша выпрыгнула из «тайги» и уверенно направилась в знакомую комнату. В зале царил лёгкий сумрак, несмотря на то, что не было и пяти вечера, и девушке показалось, что однажды всё это уже происходило с ней.

– Я пришла, – громко заявила она.

И, раньше, чем увидела, услышала тяжёлое, сиплое дыхание.

– На столе, – отозвался князь.

Даша подошла к столу и обнаружила шприц, наполненной чуть светящейся, словно какое-то глубоководное животное, голубоватой жидкостью. Наклонилась, взяла и настороженно покосилась на оборотня. Вот так просто?

– Я ошибся, – прохрипел тот.

– Когда появились на свет? – съязвила Трубецкая сквозь зубы.

Он полулежал на диване, и девушка вдруг поняла, что лицо и грудь князя блестят от пота, а глаза подёрнуты матовой плёнкой, словно неживые. Ранен? Баев всё же ранил хозяина жизни? А где… бинты?

– Когда поставил на вас, – прошептал Шаховской и открыл глаза. Было дико видеть на человеческих третье веко. – Забирайте сыворотку и проваливайте. Совсем. Вы… мне… ничего не… должны.

– Презираете, что ради жизни любимого человека я предала честь жандарма? – процедила Даша. – Презирайте. Мне плевать.

Она отвернулась и сделала шаг к двери.

– Я охотился не за вами, – вдруг прохрипел оборотень, в горле его что-то булькало. – Всё это время с вами была тень. И мы оба дураки, что не видели её. Будьте осторожны. Вспомните: кто всё это время был рядом.

– Охотились? – Даша замерла. – Почему? Почему поняли, что добыча – не я?

– Каперсы, – прошептал князь, и чёрные глаза снова заволоклись третьим веком.

Каперсы? О чём он? Трубецкая нахмурилась, пытаясь связать всё воедино. Просто бредит?

– А, плевать…

– И зря.

Девушка вздрогнула, обернулась и не поверила своим глазам.

– Влад?

Рыжик стоял в нескольких шагах от неё, левее, и держал раненного на мушке стечкина. Князь рванулся, за его спиной развернулись крылья. Грохнул выстрел. Шаха отшвырнуло на диван. Голова его запрокинулась, руки упали.

– Толстой, мать твою…

Даша бросилась на парня и увидела дуло, направленное ей в лоб. Замерла. Но поразило её не это: Влад. Он был очень спокоен, почти задумчив.

– У вас десять секунд, Дарья Романовна, для принятия решения. Вы с нами или против?

– С вами это с кем?

– А сами как думаете?

«Кто всё это время был с вами… Теракт в Мариинке… Гибель Агриппины… Если… О боги…»

– Влад, вы… революционер?

Курсант вынул из кармана знакомый силиконовый кубик, подбросил его в руке (правая продолжала удерживать пистолет). Сжал пальцами. Кубик засветился и начал переливаться разными цветами. Парень сдул с лица прядь медных волос.

– Анархист, Дарья Романовна. Долго объяснять, но разве вы и сами не понимаете? Рюрики не уйдут с трона, не передадут власть людям. Романовы и те были лучше, честно. Те хоть людьми оставались. Пока оборотни на троне, несправедливость, неравность классов приводит к тому, Дарья Романовна, что есть такие, как вы, а есть такие, как он.

– Вы – жандарм! Влад, есть то, что важнее: родина, порядок. Хаос приведёт к гибели всех.

– Такова цена. За свободу. И мы готовы её платить. Дарья Романовна, вы были приспешником Рюриковичей, вы боролись против