Башня времен. Заброска в советское детство - Анджей Б.

В светлом, так сказать, углу ринга жались друг к другу Жекины немногочисленные товарищи. Всего шестеро. Все, кого смогли собрать. Было больше, но двое третьекурсников, которых привёл Ростик, в последний момент передумали и растворились среди лестничных пролётов. Здесь были только самые близкие, и ещё Группа Крови, кто-то притащил и его, и он смотрел теперь на происходящее диковатым взглядом. А вот сосед его культурист-пауэрлифтер (вот кто бы сейчас не помешал, вид он имел внушительный), хоть и собирался, отпал, сославшись на какие-то неотложные дела. Должны были ещё появиться Гоша с Черепом, которых Жека отправил с критически важной просьбой, заданием. Вот им пора было уже и возникнуть. Не хотелось думать о том, что они могли просто испугаться, забить на всё и попрятаться в укромных каких-то местах. Как бы там ни было, случившаяся задержка грозила обернуться полной катастрофой — и, похоже, уже ней оборачивалась.

Две компании вышли стенка на стенку, сцена была классической. Чем-то это напоминало шахматную партию, где два воинства стоят напротив, и в составе их есть фигуры разной степени силы и весомости. Но в шахматах условия соперников изначально равны, здесь же всё было не так. Здесь ситуация походила скорее на карточную игру, где почти всё зависит от расклада, от раздачи. И карты у противника имелись разного номинала. Ухмылялся в предвкушении выигрыша лидер-Король, злобно и трусливо зыркали его шестёрки, пучили пустые свои глаза близнецы-валеты. Сурово смотрели два туза, давешний пострадавший за любовь Кирпич и его, видимо, сосед по комнате, высокий Аркаша. Тот был неплохим рукопашником, с ним Жека познакомился позже, где-то через год, когда вместе играли в институтской футбольной команде, они стали тогда почти друзьями, и нахождение его в стане врага было теперь для Жеки особенно неприятным.

Но самым убийственным в этом раскладе было наличие главной здесь карты — джокера. У Жекиной компании тоже имелся свой джокер, им был сам Жека, притаившийся в теле юнца взрослый опытный мужик. И Жека пытался переломить расклады, он сделал свой ход — но этот его ход, похоже, не сыграл, потерялся в темноте общежитских лестниц и коридоров, канул впустую.

Да, недалеко от дверного проёма вполоборота к Жекиной компании стоял уголовный человек Помидор. Свет падал на его квадратную фигуру, и это портило весь символизм картины.

Помидор, невысокий и полноватый тип лет тридцати пяти. Кроме всего прочего, он был страшен и сам по себе, чисто внешне, и вовсе он не походил на приятного артиста Леонова. Его испитое, побитое глубокими оспинами лицо производило жуткое, отталкивающее впечатление. Лицо это постоянно светилось неестественным, нездоровым румянцем, отсюда была и кличка.

Человек-томат заложил руки за спину и прошёлся вдоль ряда Жекиных товарищей. Он не произнёс ни слова, не издал ни звука. Это было и не нужно, мутная безраздельная пустота в его глазах всё сказала без слов. Явив таким образом себя, уголовный человек встроился в тёмный угол и стал взирать на происходящее уже оттуда. Жека со стыдом почувствовал, как от вида этого угрюмого чудища по затылку пробежали мурашки и заныл какой-то испуганный орган внизу живота. Каково же тогда его молодым товарищам? — подумалось ему. Хотя — может, как раз жизненная неопытность и юношеский максимализм, бесшабашность, как это иногда случается, и могли сослужить некоторую службу. Но, судя по всему, здесь был не тот случай.

Итак, сейчас начнётся. Из шеренги напротив персонально на него, Жеку, пялился поросячьими злобными глазками Барбос, рядом с ним свирепо кривил пиратскую харю Кирпич. Что ж, подумал Жека, собирая остатки духа, буквально соскребая их, как соскребают ложкой со стенок опустевшей банки последнюю сгущёнку. Теперь только драться. Если удастся им, несмотря ни на что, вломить сейчас давним своим врагам — и не просто так, а мощно, сокрушительно… Тогда всё и перевернётся, а того дрянного, что случилось в старые времена, не случится. А если помидорный человек полезет всё-таки вставлять свои пять копеек, Жека с высоты некоторого своего знания кое о чём ему расскажет.

Да, сейчас надо драться — и побеждать! Хотя надежды на удачный исход было, конечно, ну совсем не много. Эх, ладно. Главное — чтобы на первых же секундах не вырубили.

Жека сгруппировался, оскалился и почти уже заорал: «Вперёд!»… Но не успел.

Потому что случилось то, чего мало кто ожидал. На лестнице неясно затопотало, и через секунду в дверной проём ввалился запыханный Гоша. Его шальной взгляд бессмысленно мазнул по собравшимся, по своим и чужим, по Жеке.

— Менты, менты, все атас! — прокричал Гоша, притормозив у входа лишь на мгновение. И понёсся дальше. Пролетел, лавируя между стоящими в вестибюле противниками, с трудом вписался в поворот и зашлёпал по коридору в направлении своей комнаты.

А внизу, на лестнице, уже вовсю грохотали по ступеням громкие неотвратимые подошвы.

Глава 23

При вести о ментах в вестибюле тут же замельтешило. Все стали разбегаться, как тараканы. За считанные секунды площадка опустела, и на поле несостоявшейся битвы почти никого не осталось.

Да, в проходном пространстве вестибюля остались только двое. Остался там Жека и ещё одна фигура, плотная и квадратная. То был человек-помидор. То был уголовный человек Помидор, и Жека к нему подошёл. Тот топтался на месте, оставленный юными своими друзьями — видимо, нестись вприпрыжку вместе с молодняком он посчитал для себя и своего статуса не то чтобы несолидным, а просто невозможным. Однако же, при всей отмороженности и нарочитом спокойствии, по виду его было понятно, что встречаться с людьми в милицейских фуражках в его планы вовсе не входит. «Иди за мной, если хочешь жить!» — подмывало брякнуть Жеку, но он сдержался. Вместо этого проговорил, взглянув в побитое оспинами жутковатое лицо:

— Пойдёмте, я вас отсюда выведу.

Уголовный человек Помидор едва заметно нахмурился. В мутных его глазах промелькнула работа мысли. Жека не стал ждать, развернулся и быстрым шагом направился к дальнему выходу. На середине вестибюля он услышал шарканье подошв, помидорный человек решил-таки последовать за ним.

Запасной лестничный спуск, куда повёл Жека своего молчаливого спутника, был заброшен, им не пользовались. Спроектировали его, видимо, в расчёте на постройку дополнительного институтского корпуса на пустыре позади общежития, но корпус тот так и остался в виде заложенного в конце восьмидесятых фундамента, что порос теперь неопрятным густым кустарником и служил обиталищем