Башня времен. Заброска в советское детство - Анджей Б.

для стаи бездомных собак. А на площадках оказавшейся ненужной общежитской лестницы громоздились старые шкафы, разобранные кровати, мешки с чем-то окаменевшим внутри и прочая подобная красота. Пробраться, однако, там было вполне можно.

Когда Жека с Помидором начали свой осторожный спуск в дышащей пылью темноте, топот спасающихся от неожиданной облавы ног и стук дверей уже затихли, все попрятались по комнатам. Милиционеров тоже слышно не было. Стараясь двигаться бесшумно, не выпачкаться и тем более не дай бог что-нибудь не завалить, ночные путники постепенно добрались до второго этажа. Там Жека осторожно выглянул в вестибюль. Можно было спуститься и на первый этаж и пройти к выходу — бабуля-вахтёр поругалась бы, поворчала, но выпустила их, но существовал путь получше.

Неслышно ступая, они проследовали длинным коридором, открыли балконную дверь и вышли на присыпанную снегом лоджию. Вдохнув морозного воздуха, Жека перебрался через перила, примерился и спрыгнул в сугроб. Помидор в сомнении посмотрел с балкона вниз, и Жека махнул ему рукой:

— Не надо.

Потом сунулся под нависающие плиты балкона первого этажа, нащупал и вытащил из темноты деревянную приставную лестницу. Полезное это приспособление в своё время неизвестные общажные обитатели обнаружили как раз там, где Жека со своим попутчиком только что пробирались. Лестницу догадались втихую перетащить сюда, где она была нужнее. А до этого, рассказывали старшекурсники, тоже лазили здесь туда-сюда, только пользовались вместо лестницы отломанным откуда-то длинным железным перилом.

Жека приставил лестницу к балкону, придержал, и Помидор неловко, медленно и неуверенно нашаривая подошвами перекладины, спустился. Снег глухо хрустнул под его ботинками.

Уголовный жутковатый человек выпустил изо рта облачко пара и бросил на Жеку короткий взгляд. Он не протянул руки, какое там. Он даже не кивнул. Он не кивнул, не протянул руки и ничего не сказал, но сам этот его короткий взгляд, а ещё чуть-чуть шевельнувшаяся щека — как будто он попытался улыбнуться, но у него не вышло, — на самом деле обозначали многое. В числе прочего обозначали они то, что в мелкие Жекины общежитские дела человек с круглым и томатным прозвищем отныне вмешиваться не будет.

Помидор развернулся и побрёл, разбрасывая ботинками снег, туда, где ветер гнал вдоль дороги густые снежные хлопья и вдалеке горел недобитый фонарь. Скоро квадратная фигура скрылась за углом.

Глядя в спину этому жутенькому, похожему на филина из мультфильма про ёжика в тумане персонажа, Жека испытал двойственные чувства. С одной стороны, хоть вот так услужливо помогать этому отталкивающему типу, едва ли не шестерить тут, было не очень приятно, теперь руки в отношении Короля у Жеки были развязаны. А главное — в будущее здешнего молодого и бестолкового Жеки никакая, даже косвенная, вражда с уголовным авторитетом, этим молчаливым абсолютным злом, не протянется. Так что польза от сделанного была несомненна.

С другой же стороны…

С другой стороны так получилось, что Жека знал, что ждёт человека-помидора в не самое отдалённое время. И знание это было с ним с самого начала. Он хорошо помнил фотографию в городской газете, где из раскрытой двери уткнувшегося в столб «девяносто девятого» жигуля свешивалось наружу мёртвое туловище. Мент-одноклассник Лямкин потом рассказывал, что в этом громком деле найти виновных особой надежды нет: слишком много было вокруг желающих сделать из Помидора салат и выдавить из него на снег как можно больше томатного сока.

Можно по-разному относиться к таким вот помидорным людям. Сам Жека считал, что отношение к ним должно быть однозначное — такое, какого они и заслуживают. Он был уверен, что жизнь без них станет куда лучше, а воздух чище. И пытаться о чём-то предупредить человека с побитым оспинами лицом он и не думал. Однако же, глядя в исчезающую квадратную спину, Жека испытал неприятное чувство. Как будто это он сам лично стоит позади неизвестных автоматчиков, что подкараулили машину уголовного человека Помидора на безлюдном изгибе улицы Кирова, дали очередь по колёсам, а потом расстреливали её, вильнувшую в обочину, пока в их калашах не опустели магазины.

***

Поднявшись на свой этаж, Жека затарабанил сразу во все комнаты.

— Открывайте! Ментов уже нету.

В суматохе, что возникла недавно в вестибюле, он успел заметить, кто куда побежал. Пятикурсники Кирпич с Аркашей понеслись не с компанией Витальки Короля на лестницу, они рванули вместе с Жекиными товарищами. Видать, они испугались встречи с милицией больше других. И это было правильно, вылететь на пятом курсе из-за невнятной драки в общежитии было бы совсем тупо. Аркаша, правда, был и не пятикурсник, он учился на четвёртом, но поступил он в институт после армии и уважения имел побольше иных «пятаков». В любом случае, общение с ментами было ему тоже не особенно нужно.

Почти все обнаружились в комнате Костика и Ростика. Они сидели там, притихшие, не включая света, и от такой картины Жека тихо посмеялся в кулак. Перепугались все напрасно, никакая милиция в общежитие не заявлялась. Всё это был Жекин хитрый план, и кавээнщик Гоша здорово сыграл перепуг, а Череп так усердно стучал по ступеням нижних этажей подошвами своих ботов-говнодавов, что Жека и сам на миг засомневался, а не нагрянули ли и в самом деле в общагу настоящие менты.

А то, что Кирпич с Аркашей оказались здесь, на их территории, вышло очень даже удачно. И раз так, нужно было, пользуясь случаем, закрыть вопрос по разногласиям с Кирпичом. И присутствие Аркаши Жеку в этом плане несколько обнадёживало.

— Всё спокойно, нету ментов, — заверил Жека всех и уселся, втиснулся на кровать напротив Аркаши и Кирпича. Те щурились на яркий свет, как будто спросонья.

— Точно нету? — засомневался Кирпич.

— Да точно, точно.

Там, в вестибюле, Жеке показалось, что Аркаше было не очень по себе выступать одним фронтом с компанией Короля. И так оно и было.

— Ну, раз уж мы все тут оказались, — заговорил он, обращаясь к Жеке, — расскажи-ка, что у вас такое получилось, вот, с Владиславом. Его версию я слышал, давай теперь послушаем твою.

Кирпич, которого, оказывается, звали Владиславом, бросил на Жеку угрюмый взгляд и уставился в пол.

А Жека уже прокручивал раньше в голове этот возможный разговор — и потому знал, что ему сказать. И сказал он о том, что с Кирпичом у