Первый инженер императора IV - Александр Вольт

слабых, а третий… третий был другим. Древним, холодным, как могильная плита. Он был окутан какой-то ментальной защитой, колючей, неприятной, но она узнала его. Узнала этот ледяной, безжалостный разум.

— Не может быть, — прошептала она сама себе, ее губы едва шевелились.

— Что? — раздался рядом знакомый голос.

Маргарита вздрогнула и открыла глаза. Рядом с ней стоял Александр. Он смотрел на нее с беспокойством, его брови были нахмурены.

Маргарита напряглась, снова закрывая глаза, пытаясь уцепиться своим Даром хотя бы за один из этих разумов, за того, кто был слабее. Но среди них троих до одного было невозможно достучаться, потому что… мозгов и осознанности там не было, а второй… Ей нужно было подтверждение, ей нужно было убедиться, что она не ошиблась. Она протянула свое ментальное щупальце…

И ее тут же отшвырнуло. Словно она, маленький, неопытный котенок, сунулась в клетку к разъяренному тигру. Удар был не физическим, а ментальным, но от этого не менее болезненным.

— Ай! — она вскрикнула, отшатнувшись назад и схватившись за голову. В глазах потемнело, мир качнулся. Казалось, будто в ее мозг на мгновение воткнули раскаленную иглу. От самой макушки и через весь позвоночник до самых пяток

— Маргарита! — Саша тут же подскочил к ней, подхватил за плечи, не давая упасть. Его руки были теплыми, крепкими. От их прикосновения стало немного легче. Она скосила глаза и снова увидела эти странные, черные узоры на его правой руке, которые теперь казались еще более темными, почти живыми. От этого вида на душе стало еще паскуднее.

— Это те трое, — сказала она, с трудом переводя дыхание и глядя ему прямо в глаза. — Те, которые… которые меня тогда похитили. Они здесь. Я их чувствую.

Глава 18

Финал

К’тул стоял в арьергарде, наблюдая за огненным адом, разверзшимся в ущелье, с бесстрастием древнего божества, созерцающего муравейник, заливаемый кипятком. Он не чувствовал ни восторга, ни жалости. Лишь холодный, расчетливый интерес. Его план шел именно так, как он и предполагал.

Хотя, стоит отметить, что такого ГОРЯЧЕГО приема он не ждал однозначно.

Вопли, доносившиеся из каменного коридора, треск огня, предсмертные крики его нового, такого недолговечного войска — все это было для него лишь фоном.

— Фтанг, пойдем со мной, — проскрипел он, обращаясь к своему могучему спутнику, который с тоской наблюдал за битвой, не имея возможности принять в ней участие. — Но сначала, подбери-ка себе пару трупов. Вон те, что лежат у твоих ног. Прикройся ими, чтобы тебя, не приведи Луна, случайно не задели.

— Ура! — радостно взревел Фтанг. Мысль о том, что ему наконец-то разрешат подойти поближе к самому интересному, наполнила его детским восторгом. С каким-то понятным только ему весельем он наклонился и подхватил два бренных тела ордынцев, которые еще недавно были живыми людьми, а теперь превратились в импровизированные щиты. Он держал их под мышки, по одной в каждую руку, так легко, словно это были две тряпичные куклы.

Дважды уговаривать не пришлось.

Они подошли к самому входу в ущелье, остановившись на почтительном расстоянии. Отсюда было хорошо видно, как огненный вал начинает понемногу стихать, оставляя после себя лишь дымящиеся, обугленные трупы и непроходимый завал из камней, бревен и человеческих тел.

Арбалетные болты, пущенные со склонов, все еще свистели в воздухе, но большинство из них бессильно вязли в телах павших воинов орды. Если прикинуть лишь на мгновение, войско, пускай и поредело, но К’тул был уверен, что та часть, что здесь полегла — капля в море.

Приподняв камень над своей головой, К’тул пробормотал заклятие, после чего от каждого павшего воина к его руке, к неочищенному Сердцу Руны потянулись едва заметные красноватые нити.

Словно последний выдох сотен умирающих, поднималось над ущельем красное марево. Это была эссенция смерти, концентрированная энергия страдания, и она, повинуясь воле древнего мага, тонкой, извивающейся струйкой впитывалась в крепнувшее Сердце Руны.

К’тул чувствовал, что силы камня уже достаточно для следующего шага. Он повернулся к Идрису, который с брезгливым видом стоял чуть поодаль, стараясь не вдыхать тошнотворный запах горелого мяса.

— Идрис, пора.

Целитель недовольно поморщился, но подошел. Он знал, что сейчас от его способностей зависит успех всей операции. К’тул и Идрис встали рядом. Старик крепко сжал в руке почерневшее, пульсирующее Сердце Руны. Он закрыл глаза, концентрируясь, его губы беззвучно зашевелились, сплетая слова древнего, темного заклинания. Идрис положил свои длинные, холодные пальцы ему на плечо, вливая в ритуал свою собственную, целительную, но от этого не менее мощную, энергию.

Воздух перед ними задрожал, сгустился, превращаясь в нечто вязкое, почти осязаемое. Темный, маслянистый, полупрозрачный щит начал формироваться прямо из пустоты. Он рос, расширялся, пока не образовал перед ними купол диаметром в несколько десятков метров. Он колыхался, переливался всеми оттенками тьмы, словно живой.

— Вперед! — скомандовал К’тул, его голос прозвучал уверенно и властно. — Разбирайте завал! Не бойтесь огня, щит защитит вас!

Орда, получив новый приказ, с ревом ринулась вперед. Прикрытые магическим барьером, они начали растаскивать дымящиеся бревна, отбрасывать в сторону обугленные тела своих соплеменников, расчищая проход.

Сверху, со склонов, снова посыпались «огненные горшки». Они с глухим стуком разбивались о темный, вязкий купол, их горящее содержимое стекало по нему, как вода по стеклу, не причиняя никакого вреда. Арбалетный огонь тоже был бесполезен — болты либо отскакивали от барьера с противным визгом, либо просто вязли в нем, теряя свою убойную силу.

Воины барона, видя, что их снаряды больше не достигают цели, на мгновение растерялись. Но лишь на мгновение.

— Прекратить огонь! Экономить боеприпасы! — раздался голос парня. — Всем приготовиться к ближнему бою!

Орда, расчистив проход, хлынула дальше. Они прорвались через первую линию обороны, через остатки огненного ада. Да, они все еще попадали в ловушки, «Ежи» все так же выстреливали своими стальными иглами, но магический щит значительно ослаблял их эффект. Потери были, да, но они уже не были такими катастрофическими, как вначале. Лавина катилась дальше, неумолимо приближаясь ко второй линии баррикад, за которой их ждала наша пехота.

И вот они столкнулись.

Это напоминало столкновение «стенка на стенку», вот только клин вражеской пехоты воткнулся в непреодолимое препятствие. Ударился, отскочил обратно, словно резиновый мячик от стены и попытался навалиться снова. Но длинные пики, упертые в землю и крупные щиты делали свою работы.

Лязг стали о сталь,