Первый инженер императора IV - Александр Вольт

убыль. Как камни, осыпающиеся со склона во время лавины. Упавшие, раненые, умирающие — они были лишь помехой на пути, которую нужно было перешагнуть, растоптать, чтобы двигаться дальше.

В их безумных глазах не было ни страха, ни сомнения. Лишь первобытная, животная ярость и жажда разрушения. Они были как саранча, что увидела свежее поле. И жажда добраться до него перебарывала весь страх и всю нерешительность.

— Перезаряжай! — рявкнул Руслан, уже работая воротом своей баллисты.

Это был адский труд. Нужно было с нечеловеческим усилием натянуть тугие жилы, зафиксировать их, вложить в ложе новый снаряд. Мышцы горели, пот заливал глаза, руки скользили по дереву. Но они работали. Быстро. Словно от скорости их движений зависела не только их собственная жизнь, но и жизнь всех, кто был позади.

Впрочем, можно сказать, что именно так оно и было.

Снова выстрел. И снова. Баллисты били без остановки, выплевывая смерть. Бревна крушили, калечили, пробивали в рядах дикарей страшные борозды, которые тут же заполнялись, словно поток воды.

— Не останавливаются, гады! — прорычал Олег, его лицо было перепачкано грязью и потом. — Им что, вообще плевать⁈

— Им приказали идти вперед! — крикнул в ответ Руслан, пытаясь перекричать нарастающий рев толпы. — И они будут идти!

Он был прав. В этом безумии чувствовалась чья-то злая, расчетливая воля. Кто-то гнал их вперед, используя как живой таран, как пушечное мясо.

Руслан снова прицелился. На этот раз он выбрал другую цель. Чуть ближе, где начинались первые единицы спрятанных ловушек. Он дернул рычаг.

В тот же миг, когда бревно вылетело из баллисты, и, достигнув цели, задело растяжку, земля под ногами у дикарей вздыбилась, после чего над головами орды вспыхнули сотни мелких стальных иголок.

Это сработал «Еж».

Вопль, который раздался в ущелье, был не похож на прежние. Это был не яростный рев, а пронзительный, полный боли и ужаса визг. Десятки дикарей, попавшие в зону поражения, рухнули на землю, их ноги, животы, грудь были утыканы стальными иглами, как подушечки для булавок. Они катались по земле, пытаясь вырвать из себя эти смертоносные занозы, но лишь глубже вонзали их в плоть.

Напор на мгновение захлебнулся. Задние ряды, наткнувшись на стену из корчащихся в агонии тел, замешкались, сбились в кучу. И в этот самый момент…

— Огонь! — раздался с вершины ущелья усиленный рупором голос барона.

И с неба полился огненный дождь.

Десятки «огненных горшков», зажженных одновременно, полетели вниз, оставляя за собой дымные следы. Они врезались в плотную массу дикарей, разбиваясь, разбрызгивая во все стороны свою липкую, горящую смесь.

Ущелье превратилось в ад. Пламя с ревом взметнулось вверх, пожирая людей, их одежду, их волосы. Воздух наполнился запахом горелого мяса и истошными воплями. Люди, объятые огнем, метались, как живые факелы, поджигая своих же соплеменников, превращая толпу в один огромный, ревущий костер.

— Вот так-то лучше, — с мрачным удовлетворением проговорил Руслан, глядя на это огненное безумие.

Но даже это не остановило орду. Те, кто был позади, те, кого не задел огонь, перешагнув через горящие трупы, снова ринулись вперед. Ярость в их глазах смешалась с безумием. Они уже не просто хотели убивать. Они хотели мстить.

— Отходим! — скомандовал Олег. — Наша задача выполнена!

Он был прав. Они задержали авангард, заставили их сбиться в кучу, создав идеальную мишень для огненного дождя. Теперь им нужно было убираться отсюда, пока дикари, прорвавшиеся через огонь, не добрались до их позиции.

Они бросили свои баллисты. Перезаряжать их уже не было времени, да и смысла. Схватив арбалеты, они бросились бежать ко второй линии обороны.

За спиной раздавался рев и визг. Несколько дикарей, вырвавшихся из огненного пекла, заметили их и кинулись в погоню. Руслан, обернувшись на бегу, вскинул свой ККМ-2. Короткая, хлесткая очередь. Двое нападавших рухнули, пронзенные болтами.

Они бежали, перепрыгивая через камни. Легкие горели, в ушах стучало. Но они знали — нужно добраться до своих, переступая через все последующие рады ловушек, чтобы не дай бог не попасть в такую же мясорубку.

[Александр Кулибин]

— Огонь! — крикнул я в рупор, видя, как внизу, в ущелье, сработала одна из первых ловушек, и как в рядах наступающих возникло замешательство.

Полетели первые порции «огненных горшков». С десятков огневых точек на плато, где я расставил своих людей — вниз, в плотную массу дикарей, устремились горящие снаряды. Они летели, как рой рассерженных шершней, чтобы с глухим стуком разбиться и ужалить напалмовым ядом.

От увиденного приступ тошноты мгновенно подскочил к горлу. Я крепко сжал перила дозорной вышки, стараясь удержать равновесие. В нос ударил тошнотворный запах горящей плоти, смешанный с едким дымом и криками.

Я вспомнил, как не так давно Иван спросил меня, убивал ли я людей. Тогда я ответил «нет». И это было правдой. Убийство Цепеша… оно было другим. Оно произошло в каком-то неистовом, огненном порыве, в состоянии, близком к безумию, когда я не до конца осознавал, что делаю. Я ничего не почувствовал тогда, кроме всепоглощающей ярости.

А здесь… здесь было иначе. Я видел все. Я отдавал приказы. И я понимал головой, что это враг. Что они пришли сюда, чтобы убивать, грабить, разрушать. Что они не пощадят никого — ни женщин, ни детей. И что если мы не остановим их здесь и сейчас, то они принесут смерть и разрушение в наши дома, в Хмарское, в Новгород, в Руссу.

Либо они, либо мы.

Эта мысль, простая, жестокая, но единственно верная в данной ситуации, помогла мне подавить тошноту, прогнать сомнения. Я заставил себя смотреть. Смотреть и анализировать. Потому что сейчас от моего хладнокровия, от моих решений зависели жизни сотен людей.

Огненный вал, который мы обрушили на авангард орды, сделал свое дело. Первые ряды дикарей были сметены, превратившись в один огромный, ревущий костер. Но орда не остановилась.

Задние ряды, перешагивая через горящие трупы своих соплеменников, с еще большей яростью ринулись вперед. Их лица, искаженные безумием, были освещены отблесками пламени, и в этом свете они казались демонами, вырвавшимися из преисподней.

Они преодолели огненный барьер. Они достигли первой линии наших баррикад. Тех самых, что мы возводили в последние дни, тех, что должны были стать первой, неприступной преградой.

Но мы были готовы к этому. Едва дикари сгрудились у завалов из камней и бревен, как с уступов снова полетели «огненные горшки», на этот раз прицельно, в самые плотные скопления. Одновременно с этим мы подожгли и сами баррикады,