Первый инженер императора IV - Александр Вольт

спорить бесполезно. Она приняла решение. И она была права. Ее способность влиять на разум, создавать ментальные помехи или, наоборот, усиливать концентрацию наших воинов, могла стать серьезным козырем в предстоящей битве.

— Хорошо, — наконец сказал я, сдаваясь. — Раз вы здесь… значит, так тому и быть. Но я прошу вас всех — будьте предельно осторожны. Держитесь позади основных сил, на командном пункте. Ваша жизнь слишком ценна, чтобы рисковать ею без крайней необходимости.

Я осматривал их броню и про себя глубоко вздыхал. Тем более, что вы нарядились в свои старые никудышние латы, которые в подметки не годятся тому, что нам удалось собрать.

— Не беспокойся, барон, — хмыкнул Романович, поправляя тяжелую латную рукавицу. — Мы не самоубийцы. Мы пришли не мешать, а помогать. И посмотреть, как твои инженерные фокусы сработают против настоящей армии. Ты думал, что я позволю себе пропустить такое грандиозное события? Да я тогда буду не Романовичем, а земляной вшой!

Я кивнул. Спорить больше не было ни времени, ни смысла. Они здесь. И это нужно было принять как данность.

Я снова поднялся на дозорную вышку, на этот раз вместе с ними. Отсюда, с высоты, картина приближающейся орды была еще более впечатляющей и жуткой. Это была река. Бурая, грязная река из человеческих тел, которая медленно, но неумолимо текла в нашу сторону, заполняя собой все пространство до самого горизонта.

Гул нарастал, превращаясь в сплошной, давящий на уши рев.

— Сколько их? — спросила Маргарита, ее голос был напряжен, но в нем не было страха. Она стояла рядом, вглядываясь в даль.

— Много, — коротко ответил Иван, который тоже поднялся к нам. — Очень много. Десять тысяч, может, больше.

И тут я почувствовал то, чего никак не ожидал. То, чего здесь быть не должно было. Вибрация в пространстве. Эманации. Холодок побежал по коже.

Краем глаза я увидел, как губы Скворцова едва заметно вздернулись.

— Почувствовал, мой дорогой друг?

Да. Почувствовал. Магия. Вместе с ордой двигалась и она. Очень сильная, резонирующая в пространстве магия.

* * *

То, что приснилось Маргарите, конечно же, не было сном. Сны — это, знаете ли, штука довольно простая. Там обычно фигурируют говорящие кролики, бесконечные падения в никуда или, в особо тяжелых случаях, бывшие возлюбленные.

То, что видела Маргарита, было куда сложнее и, откровенно говоря, значительно неприятнее. Будучи Одаренной особой, она, хоть и владела своей Силой весьма прилично, но, увы, не идеально. Идеалу, как известно, предела нет, он всегда маячит где-то на горизонт, но при любой попытке сблизиться — резко разрывает дистанцию.

Именно поэтому с девушкой иногда случались такие вот… инциденты. Когда ее Дар, повинуясь собственной, совершенно нелогичной прихоти, решал, что ей будет крайне интересно посмотреть чужое кино. Прямой трансляцией. Без возможности переключить канал.

И вот что она видела в ту ночь.

Трое магов, сопровождаемые одним-единственным выжившим из недавно перебитого отряда, который еще полчаса назад с энтузиазмом собирался присоединиться к орде, теперь шли в сторону стана Радомира Свирепого.

Выживший, которого звали (хотя это уже не имело никакого значения) Гхырк, шел впереди, спотыкаясь и постоянно оглядываясь. Его лицо было бледным, глаза выражали ту степень ужаса, которую обычно испытывает мышь, обнаружившая себя посреди дома любителей кошачьего царства.

Ближе к глубокой ночи, когда луна, похожая на надкусанный кусок сыра, лениво выкатилась на небо, ренегаты увидели вдали россыпь костров. Словно кто-то высыпал на черную степную скатерть горсть тлеющих углей. Это был стан Радомира.

Они не стали подкрадываться. Зачем? Это было бы слишком… изящно. Их план был прост и прям, как линейка. Поэтому они просто подошли вместе со своим провожатым-пленником.

Первыми их заметили стражники у костра. Они как раз были заняты очень важным делом — спорили, можно ли считать сапог съедобным, если его долго варить с луком. Внезапное появление трех странных фигур прервало эту увлекательную дискуссию.

— Э-э-э… вы хто? — спросил один из стражников, инстинктивно хватаясь за свой ржавый топор.

Но ответить ему не успели. Шум, поднятый стражей, привлек внимание, и из самого большого шатра, откинув полог так, что тот едва не оторвался, вышел сам Радомир Свирепый. Вид у него был заспанный и очень недовольный.

— Вы кто такие? — осведомился он, его голос был подобен скрежету камней. — Чего надо?

— О, — отозвался хитрый К’тул, мгновенно входя в образ немощного, заблудшего старика. Он согнулся в три погибели, опираясь на посох, и закашлялся так, словно пытался выплюнуть собственные легкие. Хотя все внимание Радомира было приковано не к нему, а к Фтангу.

Да, Фтанг производил впечатление. Он стоял, возвышаясь над всеми, как скала, и с любопытством разглядывал кочевников, словно прикидывая, сколько из них поместится у него в кулаке.

Радомир смотрел на него, и в его глазах отчетливо читались два сильных, почти первобытных желания: первое — немедленно потягаться с этим гигантом силами, и второе — как можно скорее переманить такого воина в свое войско. С таким парнем можно было не просто брать города, а использовать его в качестве тарана.

— Мы просто были наслышаны про такого великого воина, как вы, Радомир, — проскрипел К’тул. — И про вашу великую орду. Вот и пришли… с дарами. И с предложением.

— Да? И откуда ветер дует? — Радомир недоверчиво прищурился.

— Со всех сторон, почтенный, со всех сторон, — мягко ответил К’тул. — Ваша слава летит впереди вас, как стая воронов.

— А что, ваши спутники языки проглотили? — Радомир кивнул на молчаливого Идриса и все еще рассматривающего всех Фтанга.

— Я за старшего просто, кши-ши-ши, — рассмеялся К’тул своим наигранным, дребезжащим смешком. — Так вот, мы подумали… раз уж у вас такие грандиозные планы по захвату этих изнеженных городов… то было бы неплохо завладеть этой армией.

Брови Радомира взлетели вверх так стремительно, что едва не затерялись в его спутанных волосах. На мгновение в лагере воцарилась тишина. Даже сверчки перестали сверчать. Ему не послышалось? Этот старый хрыч, который, судя по виду, вот-вот должен был рассыпаться в прах, только что сказал, что хочет завладеть ЕГО армией?

Радомир посчитал, что было бы логично оправдать такую оговорку старика тем, что он впал в маразм.

— Это МОЯ армия, — процедил Радомир, и в его груди тут же вспыхнула Ярость. С большой буквы. Та самая, которую он не испытывал уже много дней. Последний раз в таком приступе он ударом