Земский докторъ. Том 1. Новая жизнь - Тим Волков

— А чего бояться-то? — выпустив дым, секретарша глуховато хохотнула. — Нынче ведь не тринадцатый год! И даже не пятнадцатый! Что в Думе иные депутаты творят — уму непостижимо! Даже, вроде бы, и солидные партии — «октябристы», кадеты… Гучков, Милюков… Да тот же Керенский — ну, тому сам Бог велел, как социалисту… Да вы газет, что ли, не читаете, Иван Павлович? Хотя, в вашей-то глуши — какие газеты?

Выйдя из управы, Иван Палыч увидал мальчишек-газетчиков… Вернее сказать –услыхал…

— Покупайте «Губернские ведомости». Свежий номер!

— «Губернские ведомости», «Губернские…» — наперебой кричали мальчишки.

— Кровавое покушение на генерал-губернатора! Множество жертв!

— Подрывная речь господина Милюкова в Государственной Думе!

— Скандальное заявление господина Керенского!

Доктор подозвал мальчишек:

— Дайте-ка газетку… ага…

* * *

Уездная тюрьма, где так же содержались и просто взятые по стражу на период следствия, располагалась на южной окраине города, за железнодорожными путями. Артем добирался туда где-то около часа — навигаторов еще не было, как и толковых дорожных указателей. Приходилось останавливаться, спрашивать дорогу у извозчиков…

Наконец, на углу, за голыми вербами, показался высокий кирпичный забор и приземистое административное здание, тоже сложенное из красного кирпича. У ворот курили дюжие жандармы с шашками. Их доктор и расспросил.

— Политические? — служители прядка с любопытством пялились на мотоцикл. — Да есть… Вам кого надо?

— Да мне бы…

— А это что же — английский? На керосине?

— Наш! Бензиновый.

— Гляди-ко! И быстро бежит?

— Сорок километров в час! А под горку если — так и все полсотни.

— Иди-ка! Это и скаковую лошадь обгонит! А с виду-то… тьфу! Так, говорите, на бензине? А бензин, поди, у Нобеля?

— У Нобеля… Мне бы про госпожу Мирскую узнать. Понимаете, господа, ее совершенно случайно…

— Сицилистов послушать — так их всех случайно! Эх, в старые бы времена…

— Эвон, мил человек… — поправив башлык, один из жандармов указал рукой на невысокое крылечко. — Поднимайтеся — и налево. Там, в присутствии, спросите…

— Спасибо!

Поблагодарив жандармов, молодой человек со всех ног бросился в канцелярию… так называемое «присутствие»…

Какой-то тюремщик с мутными глазами — судя по широких поперечных нашивках на погонах — фельдфебель — долго буравил посетителя взглядом:

— Говорите — Мирская?

— Да-да! Анна Львовна. Учительница. Мне б свидание… передачку бы…

— Это все — к следствию! — тюремщик открыл журнал. — Мирская… Мирская… ага, вот… За господином поручиком Гробовским записана.

— Да, за Гробовским…

Однако — поручик! — Артем про себя хмыкнул. — Типа — старший лейтенант. Никогда в форме не видел! Так оно ж и понятно…

— Тогда повезло вам! — неожиданно ухмыльнулся прапорщик. — Господин поручик как раз здесь, на допросах. Так что ждите! Я сообщу…

В ожидании, Артем развернул газету.

«Выступление в Государственной Думе против министра внутренних дел г-на Протопопова, назначенного государем без согласия с думским большинством собрала много сторонников…»

Ну, господа депутаты! Ого, как! И впрямь, царя не боятся! Скорее, он их…

«О крамольной речи господина Милюкова…»

Что за речь такая? Все про нее пишут, да никто даже не цитирует!

«Сводки с фронтов: державам „Сердечного Согласия“ не удалось развить первоначальный успех под Соммой…»

«Сердечное согласие»? А, Антанта!

Ага, вот:

«Покушение на господина генерал-губернатора»… Интере-есно! Что тут? Давно выслеживали… ага, ага, как же… боевая группа социалистов… Прям уж группа! Его высокопревосходительство не пострадал… и вскоре отбыл в столицу.

Отбыл в столицу! Значит, Парфенова сейчас в городе нет…

Кто-то прошел… точнее, прошмыгнул мимо, кивнув дежурному прапорщику… Застыв в дверях, на миг обернулся, что-то спросил…

Яким! Яким Гвоздиков! Узнал парня Артем. Но, что он здесь забыл? Уже посадили? Или… или, наоборот — все куда интересней… и омерзительней! Если Гробовский и Яким…

— Кто, говорите, меня спрашивает? — за канцелярской стойкою вдруг распахнулась дверь. Показалась мерзкая физиономия Гробовского… поганого царского сатрапа!

— А-а! Это ты… — узнав доктора, агент недобро прищурился. — Явился, все-таки? Значит, отстать не захотел… гм… Ну-у… проходи, коль пришел. Не страшно? А то лечил бы себе… пока…

— Бояться мне нечего, господин поручик! — сняв шлем, Иван Палыч повел плечом. — Я ведь не преступник и ничего такого не совершил!

— А вот это мы еще погляди-им! — пропуская визитера вперед, покусал губы агент. — Погляди-им… Руки за спину заложи, господин доктор!

Ну, откуда столько ненависти? Зачем? Почему?

Длинный полутемный коридор. Гулкие шаги. Доносящиеся из камер крики… Допросная. Тюремщик в сером мундире, отдав Гробовскому честь, предупредительно распахнул железную дверь.

— Ну, входи, Петров, — усмехнулся агент. — Гостем будешь. Только вот как бы не пожалеть, что пришел… Ну, что встал? Присаживайся.

Комната, как комната. Разве что, весьма небольшая. Серые стены, белый потолок, окно с решеткой. Железный несгораемый шкаф, старый конторский стол с зеленым сукном, давно уже залоснившимся и потерявшим всяким вид. Железный табурет, наглухо привинченный полу. Портрет батюшки-царя.

С потолка, на длинном проводе, словно запутавшийся в лианах удав, свисала тусклая электрическая лампочка. Ватт на сорок. А то — и того меньше. Ну, надо же — прогресс!

— А у нас в Зарном, в больничке-то, до сих пор электричества нет, — усаживаясь на табурет, делано посетовал доктор.

Гробовский хмыкнул:

— Власть критикуешь? Ну-ну… Ну! Зачем пожаловал? Зазнобу свою навестить?

— Не зазнобу, сударь, а госпожу Мирскую, — нарочито пафосно заявил врач. — Между прочим — учительницу. И впредь прошу мне не тыкать!

— Ах ты ж… Хорошо! Будем по-вежливому, на «вы».

Взяв себя в руки, поручик холодно взглянул на доктора:

— Ну? Чего хотите?

— Прояснения дела. И свидания! — Иван Палыч сузил глаза.

— Свидания? — взвился Гробовский. — Да ты в уме ли? Ой, извините-простите — вы!

— Да-да, свидания… И прояснения дела, — доктор все больше наглел, и старался, чтоб его виз-а-ви это заметил.

Тот заметил. Побагровел, едва не себя сдерживая.

— Я так понимаю, никаких прямых улик против госпожи Мирской у вас нет? — доктор безмятежно положил ногу на ногу. — Ведь нет же? Иначе б и не пытались нахрапом взять. Ай-ай-ай, Алексей Николаич! Как же так беззаконно-то, а?

— Да помолчите вы!

Не совсем понимая, что такое сейчас происходит, Гробовский обернулся на портрет государя императора, словно бы ожидая от него помощи и совета.

— Все